– Это за колбасу, - пояснил ты смущённо.

– А я думала, это расчёт, - улыбнулась.

Ты сказал, что копил. Но я знала, что это ровно два твоих заработка. А значит, два месяца тяжкой работы! В то время как я прохлаждаюсь «с колбаской подмышкой».

– Это мой подарок тебе. Пожалуйста, - ты настоял.

Я взяла и хотела отдать эти деньги бабуле. Но она, отсчитав, возвратила мне треть.

– Купишь себе что-нибудь.

– Спасибо, - ответила я, и купила модель той машинки, о которой ты долго мечтал.

Твои актёрские техники были незабываемы. Ты их называла «этюдами». А мне в этом слове виделся красочный холст и мольберт. Ты была словно холст! Только что абсолютно спокойная, могла тут же заплакать. Меняла эмоции, как художник меняет цвета. Я так не умел. Я пытался тебя разгадать и не мог. Ты не давала мне шанса.

– Сейчас ты играешь?
– хмурился я, пытаясь понять, ты ушиблась, или всего лишь играешь ушиб.

Но было в твоей разноцветной палитре несколько скрытых оттенков, видимых только лишь мне одному. Только со мной ты была настоящей! Говорила о жизни, о матери, плакала в эти моменты, когда вспоминала себя.

Вы часто ругались. Она не одобрила выбор профессии. Сулила тебе неудачи и крах. А я, убеждая в обратном, пытался увидеть истоки вражды. В голове не могло уложиться, как можно так не любить свою дочь? Такую как ты, не любить невозможно.

Помню, как-то поспорили с Женькой, кто из девчонок первей разревётся под грустную песню, которую он напевал. Я поставил тебя, но продул! Ты сидела, смотря в одну точку. Ты была далеко. Только тело твоё, твой задумчивый взгляд, оставались на этом диване. Лёлька пустила слезу. И я вытащил деньги.

– Япостелю тебе под ноги небо,

Стань птицей, освободись...

Я постелю тебе под ноги небо,

Только вернись, только вернись,

– бренчал на гитаре Женёк.

Даже Ника, и то прослезилась. А ты тихо встала, ушла. Я отыскал тебя в кухне, стоящей напротив окна и смотрящей на улицу.

– Ань?
– подошёл осторожно, коснулся плеча.

– Я расскажу тебе тайны вселенной,

Стань смертью, дай мне покой.

Я расскажу тебе тайны вселенной,

Только вернись снова домой, - доносилось из зала.

Я обнял тебя, согревая. Ты дрожала, я думал, от холода.

– Вить, - прошептала порывисто.

– Что?
– отозвался, вдыхая дурманящий запах твоих завитков.

– Поклянись, что не бросишь меня, - попросила ты шепотом.

Я ещё крепче тебя обхватил.

– Никогда в жизни, - ответил отчаянно. Так сильно желая озвучить тебе эту правду.

Но ты настояла:

– Скажи это вслух.

И я произнёс:

– Никогда ни за что я тебя не оставлю.

– Клянёшься?
– ответила ты и уткнулась в мою полуголую руку.

– Клянусь, - прошептал, утопая в твоих волосах.

Мы постояли немного. И тут я подумал:

– А ты?

– Что я?
– ты как будто забыла.

– Собираешься клясться?
– ответил сурово.

Ты рассмеялась:

– Клянусь своей жизнью! Никогда ни за что не оставлю тебя.

Я задумался:

– Жизнью не нужно. Она слишком ценна. Давай лучше пальцем на левой ноге?

– Вот так ты уверен во мне?
– ты развернула лицо, и полоска жемчужного света скользнула по нежным щекам.

– Я и в себе не уверен, - произнёс я задумчиво.

– Что?
– ты разомкнула объятия, вырвалась, ткнула ладошками в грудь, - Ты значит, мне изменять собираешься?

– Изменять? Фу, как низко!
– скривился, коснулся лица, - Слабаки изменяют.

Ты закатила глаза:

– А как ведут себя настоящие парни?
– издевательски фыркнула ты.

– Настоящие парни, - я обвил твою талию, ладони скользнули чуть ниже, - Настоящие парни любят по-настоящему.

Твой взгляд загорелся огнём:

– По-настоящему, это как?
– крутанула ты задом.

Мои ладони сползли на него. Я повелительно сжал половинки:

– Хочешь узнать?

Спустя пару минут мы уже целовались. Да так, что Санёк испугался, шагнув в темноту. Он застыл, наблюдая за нами. И только тревожная Лёлька зажгла верхний свет.

– Блин! Лёль! Ну, на самом интересном месте.