В результате некоторые смыслы жизни становится вполне познаваемым, каждый смертный может подчинить свою жизнь этому идеалу, мечте, детской наивной глупости, не важно чему, ведь в данной удобной концепции именно твоя жизнь является определяющей точкой отсчёта. Проще говоря, смыслом всей моей жизни является это, потому что я так считаю и точка. Примитивная форма, которая начинает рушиться, если продолжить задавать вопросы «зачем» и «почему». Почему именно твоя семья должна являться смыслом твоей жизни? Она важнее всего человечества или может важнее даже всех миров смертных? Зачем тебе умирать за свою страну? Неужели политический конструкт является для тебя всем? И самое главное, почему именно твой смысл жизни является единственным правильным, ради чего ты готов отдать всё? Почему не это, почему не другое? Почему ты так уверен? А уверен ли? Не боишься перед самой смертью осознать, что просрал свою жизнь? И знаете, учитывая альтернативы в лице бездны отчаяния от бессмысленной своего бренного существования, ответ «потому что мне так захотелось, и точка» уже не выглядит таким уж глупым.

Однако, в результате такого выбора подобный фундамент становится крайне хрупким, а учитывая тот факт, что большинству плевать на изучение вечных вопросов и вообще философы считаются бесполезными дармоедами, как и вся их наука — не наука, ведь по мнению общества наукой является только создание нового голема или теле-кристалла. Самому же обществу и вовсе не нужна истина, им нужны лишь элементы их личного конструктора, неважно подходит ли та или иная деталь, главное заполнить пустоту.

И как же быть смертным, которые стремятся найти ответы и не хотят довольствоваться примитивными шаблонами? Не хочется посвящать всю свою жизнь стремлению основанном на животных инстинктах или на навязанных обществом целей? Можешь поискать шаблон немного посложнее. Вон, Лансемалион Бальмуар поставил выше всего принципы, тоже самое, но чуточку сложнее. Насколько этот смысл жизни важнее, скажем, вечной забыты о своей пятой точки? Решаешь только ты, ведь никто не знает, как правильно жить. Возможно наоборот быть животным — истинный смысл жизни. А может и нет. В этом и суть, что никто не знает. Извечный вопрос, которым можно лишь задаваться, находя подтверждения и опровержения, и чем больше ответов ты находишь, тем более прочным становится твой фундамент, который не посыплется в критический момент от какого-нибудь вопроса извне вроде «А ты в курсе, что патриотизм выдумали правители, чтобы эффективней управлять поддаными?». И возможно удастся умереть спокойно не о чём не жалея, хотя эта же возможность открыта и самым деревянным дуракам, которые не будут думать и, следовательно, тоже живут себе вполне спокойно.

В результате у каждого свой правильный и разный смысл жизни. Сам создаёшь ценности, сам отвечаешь себе на вопрос об их важности. Они могут быть выше желание плотно пожрать и потрахаться, а могут и не быть. Можешь считать своим истинным способом самореализации постоянно примыкание, а можешь гнуть свою линию. И по всей видимости смысл жизни это не что-то, что дали нам Творцы. Ведь их Законы вполне объективны, а смысл же жизни никогда таковым не станет. А может и станет, откуда нам знать. Но по крайне мере можно с уверенностью заявить — путь к этой истине полон разрывающих душу неопределённостей, что способны свести с ума смертного, желающего достигнуть столь недостижимой объективности. Ведь достижение объективности (не нужно путать с непредвзятостью, совершенно разные слова) будет означать становление одним из Творцом, идеальным и упорядоченным, как математическое уравнение. Ну а пока что остаётся находиться между сверхглупцом и сверхчеловеком и страдать.

Ада часто задавалась вечными вопросами. Даже сейчас, стоя над поверженным противником, она пыталась понять: достойны ли её цели всех этих жертв? Жизнь от одной победы до другой, бесконечные тренировки, чтобы подготовить тело и разум к ещё более жестоким тренировкам. Победы, победы и ещё раз победы, они уже не радуют столь же сильно, а принимаются как данность. И чем дальше она заходила, тем больше возникало вопросов. Ведь… по всей видимости она так и умрёт, здесь на песке, развлекая толпу, служа чужим интересам и живя… по всей видимостью даже не своей жизнью. Это угнетало.

И иногда, когда получалось отдохнуть и посетить Хранителя музея, чему в расписании за последние семнадцать лет места не находилось вообще, Огненная Бестия размышляла над своим смыслом жизни? Может быть есть альтернатива? Да уж, хуже всего на середине пути понять, что идёшь не туда… И после приобретения нового меча, вопросы начали звучать чаще обычного, будто бы из-за появления невиданного упорство мироздание начало резко восполнять нарушившийся баланс, что сопровождалось сомнениями. Сомнениями, которые так или иначе слишком малы и тонут во все поглощающей решимости. Ведь поздно уже сворачивать, после всего сделанного. По всей видимости придётся остаться заложником старых целей, принятых поспешно и под воздействием внешних факторов.

— Храни меня Этий, сколько же в ней силы… — с ужасом прошептал Синрив, сидящий рядом с аристократом. — Она рвёт в клочья всех своих соперников, не взирая ни на раны, ни на усталость. Каждый раз кажется, что вот-вот и её предел явит себя, как нечто просто отодвигает его ещё дальше.

Лансемалион Бальмуар же гордо сидел на своём месте и радовался величию Огненной Бестии. Три года прошло с момента беседы с Миларией Этианелис, которая ещё шесть месяцев оставалась в Ландосе, но так и не смогла переубедить своего суженного. Янтарноглазый маг не слушал её и ничего не боялся, как таран двигаясь вперёд, снося всё на своём пути. Капитал преумножался, силы росли, пускались корни на родине собственного отца и самоуверенность постепенно замутнила взор, в свою очередь спешка не давала возможности сбавить темп. Хотя нужно быть честным, аристократ откровенно увлёкся и забылся в свои порывах. Амбиции же росли и приблизился в упор тот день, когда слишком гигантский кусок встанет поперёк горла.

— Кто-то ещё желает попытать удачу? — переполненный чувством превосходства спросил Ланс.

В этот раз его вопрос уже обращался к самым лучшим этириданосам Ландоса. Конечно, лучшие их легенды не смогут прямо сейчас выступить, ведь их график уже забит на год вперёд. На это и делается расчёт: Ада просто не встретится с лучшими, хотя даже с некоторыми из них она уже способна сразиться может быть даже относительно на равных или почти, но какие-то шансы определённо есть может быть и не равные даже пятидесяти процентов, но раз в год же и палка стреляет — как то такой можно охарактеризовать её текущий уровень. Те же, что ниже по силе одним за другим повергаются, пусть и порой с некоторым трудом. И кажется… кажется аристократ начал себя чувствовать в своей тарелке, как раньше, в Эдеме, где его этиамарии выковывали победы для рода Торвандори. Может быть, и без своей семьи он что-то может? Империя растёт, мастерство признаётся и вот уже скоро можно будет поехать в Эдем.

К несчастью, Эдем приехал к аристократу раньше.

— Да, я бы хотел попробовать, — прогремел голос, тут же сразившись Лансемалиона Бальмуара. — Я как раз недавно натренировал нового этиамария и хотел бы посмотреть, что он из себя представляет в бою.

Делсираан Венхидор, негласный амбассадор Гильдии и один из тех, кто являлся виновником событий у левиафана, а также теперь хранитель запретных тайн и ходячий мертвец. Он не прятался, не боялся, не испытывал отчаяния, которое свело с ума некоторых других далеко не слабых смертных, оказавшихся в ненужном месте в ненужное время. Эльф спокойно занял место на верхней трибуне, с улыбкой сверля взглядом своего бывшего ученика, который в свою очередь не на шутку испугался.