Шрифт:
— У, как грубо. Но Джунко любит грубость, ты на верном пути.
Оливер раздумывал, что еще можно рассказать.
— Любит... Знаешь, как от этого пусто и противно? Я чувствую себя животным. Тошно...
Он лукавил, впрочем, не полностью отдавая самому себе отчет в своих запретных чувствах.
Новое состояние пугало Оливера своей необычностью.
Оливера хорошо воспитали, привив быть учтивым и обходительным с женщинами.
В то же время эта правильность не вязалась с его горячим темпераментом, и, наконец, по воле обстоятельств частично рухнула.
Магнус понимал причину смятения приятеля лучше него самого, но решил поддержать предложенную игру.
— Сказал бы я поговорку про тошно, да ты обидишься. Хочешь вернуть Юми?
Оливер уцепился за соломинку, не желая затрагивать вопросы морали. Он мечтал сбросить ее оковы начисто и в то же время сильно боялся быть осужденным.
— Роберт ее не отдаст.
Заявление вызвало у Магнуса ухмылку.
— Ха! Если это сделает тебя счастливым, я уберу Роберта.
Внезапное озарение поразило Оливера.
— Уберешь? Так твой изорванный вид тогда...
Наступило время для жесткой правды.
Впрочем, для неполной правды — Магнус любил шокировать людей, чтобы определить их границы дозволенного.
Оценивал истинную сущность каждого, но мог никогда не нажать на обнаруженные точки невозврата.
— Я вроде профессионального бойца. Ты мой друг и ты некогда спас меня, так что я сделаю для тебя все. Проси. И, кстати, совсем не обязательно делать что-то с Робертом физически.
Оливер погрузился в раздумья и, наконец, ответил:
— Спасибо. Нет, я не любил Юми прям настолько, чтобы не поддаться чарам Джунко... Я не решусь больше беспокоить Юми. А Роберт мой друг.
Этот разговор был настолько далек от того, о чем приятелю подсознательно хотелось поговорить на самом деле, что Магнус решил сменить тему.
— Ну, хорошо. На рояле ты играешь, а на гитаре умеешь?
Такого внезапного поворота Оливер не ожидал.
— Конечно. Причем тут это?
— При том, что моему голосу может позавидовать хор ангелов, и если я буду петь, а ты играть, то ты не только отвлечешься, но и соберешь максимальное количество девиц, возможных в этом городе. Влюбишься в кого-нибудь. В себя влюбишь. Как тебе идея? Продюсерскую деятельность поручим моему брату Лукасу, а сами будем почивать на лаврах.
Предложение обрадовало Оливера.
— Подумаю. А что это даст тебе? Толпа девиц, говоришь… А как же Тамико?
— Мне это даст банально самовыражение. Грех скрывать таланты от народа. Тамико — душа моя, так что все девицы стройными рядами достанутся тебе. Ну и прочим членам группы.
Оливер оживился. Он уже строил далекоидущие приятные планы и не подозревал, что попался на крючок.
Глава 72. Когда сгущаются краски
Когда-то Тамико так ненавидела и презирала Магнуса, одновременно укоряя себя за возникающее в его присутствии сильное возбуждение, что охотно наговорила Магнусу гадостей, лишь бы выйти из его опротивевшего дома в другом измерении.
Тамико тогда ужасно хотелось выиграть, и она выиграла.
А сейчас она была готова изощренно уколоть любого или любую, кто покусится на ее счастье.
А для убедительности выцарапать им глаза.
Дом Магнуса стал ее домом. Местом, где Тамико переживала лучшие моменты жизни.
И вроде бы ничто Тамико прямо не угрожало, но сам изменчивый Магнус, на лице которого постоянно отражались переживаемые им эмоции, начал отдаляться от нее.
Тихо-тихо, еле заметно.
Прежняя Тамико, «Тамико до Магнуса» вряд ли заметила бы что-то. Зато нынешняя становилась все более чуткой и внимательной к мужчине, от которого зависела ее судьба.
Как-то Магнус обмолвился, что в оргазмическом тумане Тамико просила никогда не покидать ее.
Тамико совершенно не помнила свои откровения и поначалу жутко стыдилась, что выболтала что-то, о чем не понятия не имеет. Но, подумав, она решила, что если уж она не врет в полном сознании, то вряд ли врет подсознательно.
Раз уж Тамико согласилась доверять Магнусу, пусть тот подслушивает что угодно. Не страшно.
Тогда Магнус поклялся, что исполнит ее просьбу всегда с ней быть.
И действительно Магнус снисходительно относился к побегам, взбрыкиваниям, грубостям Тамико. К ее попыткам заставить его ревновать.
И совсем не потому, что Магнус слабохарактерный, как Тамико ошибочно подумала.
Нет, после вечера, когда Магнус неожиданно, но так желанно явился к ней в кожаной куртке, не изображая и тени приязни или учтивости, Тамико вполне осознала, что прежняя доброта Магнуса к ней была чисто его волей.
А ловкие аккуратные движения, когда мрачный Магнус настойчиво раздевал Тамико, могли в любой момент стать беспощадными.
Тамико почувствовала, что этот мужчина привык убивать.
Она испытала тогда, наверное, один из сильнейших ужасов в своей жизни, и ее разум спасло только мощнейшее, захлестнувшее ее волной возбуждение.