Шрифт:
И ни с того ни с сего перед глазами его возникает образ ефрейтора Лакоша…
Едва полковник зашел в блиндаж, Унольд протянул ему листок.
– Только что звонили из штаба армии, – доложил он. – Господина полковника незамедлительно переводят в другую часть согласно его пожеланиям.
Мельком глянув на сообщение, фон Герман задумчиво покачал головой.
– Однако! Мне перепоручают дивизию Кальмуса. А что с самим Кальмусом?
– Нервный срыв… Поговаривают.
– Вот как… Дивизия располагается на северном участке нашего Восточного фронта, так?
Подполковник сверился с картой.
– На отрезке от тракторного завода до поселка Рынок, – коротко ответил он.
– А обязанности по комплектованию батальонов укрепления?
– Переходят к командиру минометного полка.
– Вот как, – повторил фон Герман, обратив пытливый взор на своего начштаба, но лицо Унольда не выдавало, о чем он думал. – Выходит, вы и весь штаб дивизии остаетесь, так сказать, не у дел?
Унольд молчал. В уголках губ проступили крохотные морщинки.
– Что ж, дорогой подполковник, – продолжил командир. Голос его звучал так, словно он хотел вычеркнуть этого человека из своей жизни раз и навсегда. – В таком случае я желаю вам всего наилучшего и успехов в вашем дальнейшем продвижении по службе!
Войдя к себе, Бройер столкнулся со взволнованными штабными.
– Господин обер-лейтенант! Правда ли, что нас нынче же вечером переводят?
– Говорят, прорыв все-таки намерены осуществить!
– Передовые отряды танковых частей и впрямь уже достигли Калача?
– Господа, да это же чушь собачья, – раздраженно оборвал их Бройер. – Мы остаемся здесь, и все остается по-старому… По крайней мере, в обозримом будущем.
Мужчины вновь расселись по местам. На лицах их читалось разочарование. Унтер-офицер Херберт протянул обер-лейтенанту несколько законспектированных телефонограмм.
– Сведения от командования корпусом! – поспешил доложить он. – Я свел информацию воедино.
Бройер просмотрел листки. Там было все то же, что передавали вот уже несколько дней: что по всему периметру котла подтягиваются новые вражеские формирования. В том, что враг прорвал линию обороны в районе хутора Цыбенко, он только что имел шанс убедиться лично… Вдруг взгляд его зацепился за одну цифру.
– Это что еще за чушь? В этом месте сконцентрировано сто двадцать ракетных установок? Вы, верно, лишний ноль приписали: двенадцать установок…
И он потянулся за карандашом, чтобы поправить.
– Нет-нет, все так, герр обер-лейтенант, – заверил его Херберт. – Я сам удивился и потому переспросил. В другом месте восемьдесят…
Бройер побледнел и непроизвольно начал вычислять: 120 “катюш”, каждая на грузовике, 4–5 человек на “катюшу”, если брать 80-миллиметровый калибр… Получается 3840 снарядов за один залп. А если это тяжелые установки калибром 130 мм – то примерно 2000. Грубо говоря, две тысячи 150-миллиметровых мин на одну позицию, и это в голой степи, где солдатам негде даже залечь и укрыться… После такого удара останется только выжженная земля. Для сравнения: один немецкий батальон тяжелых 150-миллиметровых полевых гаубиц с приставленными к ним 600 артиллеристами и таким же количеством лошадей, мог выпустить лишь 48 снарядов за один залп…
“Можете твердо на меня положиться”?!
– Все это блеф! – невозмутимо отмел зондерфюрер Фрёлих. – Подогнали несколько грузовиков с бревнами, чтобы пустить нам пыль в глаза. Такие финты еще в четырнадцатом году в Восточной Пруссии проворачивали. Ни один разумный человек в это уже не поверит!
– Полагаю, герр Фрёлих, если в вас пулю засадят, вы тоже будете говорить: “Это все обман, просто шарик бумаги!”? – осадил Бройер.
Отдуваясь, в блиндаж вполз солдат. Это был унтер-офицер из наряда по столовой.
– Ну наконец-то! – воскликнул Херберт. – Мы уж думали, сегодня голодать будем!
– Да погодь ты со своей похлебкой, – усмехнулся он в ответ. – Я тут покамест заправку принес!
И, протянув обер-лейтенанту какую-то насквозь мокрую синюю бумажонку, начал издалека:
– Гляжу я на часы: ба! Полпятого уже! Говорю своим двум подсобным: “Ну, вперед! Давай-давай! Воду тащите, суп варить буду!” Возвращаются те, значит, с вот такой вот охапкой снега – мы ее бух в котел! И поверх еще шесть брикетов гороха да лошадиную голень. Мешаю я, значится, мешаю, тихонечко так, чтоб совсем уж жидко не развести… И тут вдруг эвона что на черпаке!
Бройер осторожно расправляет листок.
– Очередное послание апостола Паулюса к своему окружению?
– Никак нет, господин начальник разведки! От наших друзей с той стороны!.. Интересно мне знать, что вы на это скажете. Мы уж так спорили об энтом, так спорили… Поэтому с супом придется еще чуток погодить!
За это время Бройер успел пробежать глазами листовку.
– Это, гм… Это занятно! Послушайте, господа! Ультиматум генералу Паулюсу!
И он начал читать:
Командующему 6– й германской армией генерал-полковнику Паулюсу или его заместителю и всему офицерскому и рядовому составу окруженных германских войск под Сталинградом [46]
46
Командующему 6– й германской армией… – Источник русского текста: Ультиматум командующему 6-й германской армией генерал-фельдмаршалу Ф. Паулюсу, переданный по прямому проводу из Ставки Верховного Главнокомандования представителю Ставки Н. Н. Воронову в штаб Донского фронта. [6 января 1943 г. ] Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 558. Оп. 11. Д. 441. Л. 76–78. Немецкий текст, приведенный в романе, соответствует этому варианту. В окончательном тексте ультиматума, переведенном на немецкий для передачи Паулюсу, из адресатов исключены “офицерский и рядовой состав” и указано другое время встречи с парламентером: не 10, а 15 часов.