С Катей я познакомилась в прошлом году. Вначале мы чуть не сцепились, но сейчас она именовала меня лучшей подругой. Со всеми вытекающими. Когда-то в детстве, я считала что всякие «женские штучки» — не про меня, но однажды при уборке собрала все побрякушки вроде колечек и сережек в кучу. Собранное образовало внушительный кулек. С тех пор я уже не относилась ко всему так категорично, так что Кате повезло — она могла изливать на меня свои впечатления о косметике, модных новинках и прочей чепухе не улетая за это в бан. К тому же, с детства так сложилось, что большая часть моего круга общения — мужского пола, потому любая подруга на вес золота.

Лица Кати я никогда не видела, но не сильно переживала по этому поводу. Если честно, мне абсолютно все равно, как она выглядит, даже если вдруг с той стороны монитора вообще не женщина.

У подруги имелся чокнутенький муженек, изничтоживший дома в технике все объективы и запретивший драгоценной супруге отправлять свои фото кому бы то ни было. Возраст подруги я и не спрашивала. Почти наверняка Катеньке далеко за сорок, она рисует на лице оленьи пятна с носом — модный макияж 2080-х годов, и чувствует себя лучше, когда общается с женщинами вдвое младше себя, вспоминая загубленную юность. И почти наверняка сегодня она сломала ноготь, ей нахамили в магазине или что-нибудь подобное.

«Нахалка, ты не писала мне четыре дня!» — гласило сообщение. Чего и следовало ожидать — Катюше одиноко. Видимо, муж-чудик совсем ее не развлекает. Я злорадно ухмыльнулась и вывалила на Катеньку всю историю, умолчав только о Мурате. Сама не знаю, почему не упомянула хотя бы о его существовании, наверно хотела инстинктивно скрыть любую возможную утечку информации о том, что он легко копается там, где копаться не должен. И совершенно неожиданно, Катенька вызвалась помочь.

Я три раза протерла глаза, но сообщение не изменилось ни на букву. Опережая мои вопросы, она пояснила, что напряжет мужа, у него мол, по работе, есть возможности.

Чудеса! Но отказываться от лишней помощи я не стала. Из тех ребят, кому я целиком доверяла, и могла бы привлечь к делу, все разъехались. Витя, парень с собственным грузовиком, возивший меня с оборудованием в поля, вместе с женой прохлаждался на каком-то курорте, и вернется только на следующей неделе. Два толковых брата-оператора, Сергей и Олег помогали родственникам в глуши. Теоретически, я могла бы выдернуть одного из них в город, но если первые взломщики бесследно скрылись, то какой толк от кулаков и мускулов?

Катя давно исчезла из онлайна, видимо отправившись немедленно доставать мужа поручением, а я скиталась по квартире, вспоминала вчерашний день и злилась, злилась.

Не помогла успокоиться даже любимая лаборатория в осушенном бассейне. Когда мама ждала Жасмин, она клюнула на идею подводных родов, преподнесенную какой-то подругой. В то время мы только-только переехали и начинали сносить перегородки между квартирами, потому папа с дедушкой без труда устроили из нескольких комнат один бассейн. Тогда я просто радовалась воде и совершенно не ценила маленькую сестру, обязанность приглядывать за которой частенько ложилась на мои неокрепшие плечи.

В полной мере я оценила бассейн позже, особенно во времена учебы в институте, полюбив подстраивать встречу гостей с кафельной плиткой, таящейся за обычной дверью.

«Как вам наша семейная картина? Правда, прелесть? Это лучизм, смешанный с минимализмом!» — улыбаясь, говорила я.

Дело в том, что стенки бассейна оказались выше дверных наличников, и гости, открыв дверь (закладывать лишние дверные проемы родители, с подачи креативной бабули, не стали) видели только покрытую кафелем стену. Многие недоверчиво щупали, считая стену ненастоящей, или искали потайные рычаги, пытаясь убрать препятствие.

С тоской поглядев на смеси и укомплектованные композиции, я закинула в сумку-бананку маленький баллончик со спреем-освежителем дыхания. Бессмертные ментол и эвкалипт при случае справятся с ролью перцового баллончика, а вот взрывчатые вещества могут обернуться против меня самой.

Вид искусства, который я избрала, окончательно настроив против себя декана, именовавшей меня не иначе, чем «пятном на репутации института», вообще притягивал немало приключений и неприятностей. При всем развитии современного искусства, когда девиц, полностью утыкавших стразами губы, больше не порицали, а квадратные и треугольные дыры в щеках не запрещали даже в школе, не говоря уже про картины из протухших водорослей и прочие инновации, меня продолжали принимать за террористку. Художественные взрывы оставались не поняты большой аудиторией, но я не жаловалась.

Решение лично подетективничать пришло стремительно. Где-то у мелкой валялись парики для фотосессий, но я просто обмотала голову летним шарфом как повязкой и двинулась в дорогу.

Дом Льюиса располагался в частном секторе, и если данные с городских камер повреждены, есть только один способ достать информацию. Ворота каждого дома (при условии, что жильцы не ударились в ретро) должны оснащаться собственной камерой со звонком — чтобы, не выходя из дома, посмотреть на гостей и решить, впускать их или нет. Насколько я в этом разбиралась, каждую из таких систем злоумышленникам пришлось бы взламывать дважды — информация дублировалась владельцам в сеть, плюс сохранялась на домашний носитель. Консьержи и прочие сотрудники, имеющие в многоквартирных домах доступ к коммуникациям, в частных секторах отсутствовали, а значит, подкупать бы пришлось напрямую хозяев домов. Навряд ли взломщики стали бы этим заниматься, создавая полчище свидетелей, а вот руководство компании «Alliance IT of ARS» могло под каким-нибудь предлогом изъять у соседей Льюиса записи своего появления. Мне оставалось надеяться, что они успели добраться не до всех. Кого-то вполне могло не оказаться дома.