– Уютное гнездышко, - сказал Нордхоф, окидывая взглядом маленькую комнатку с набором разнообразных старомодных снимков на стенах.

Дисплей беспородного текст-процессора разместился на столе поверх самого процессорного блока. Старенькую электрическую машинку "Оливетти" Ричард временно поставил на один из картотечных шкафов.

– Оно себя оправдывает, - сказал Ричард, потом кивнул в сторону текст-процессора.
– Вы полагаете, эта штука будет работать? Джону ведь было всего четырнадцать.

– Видок, конечно, неважный, а?

– Да уж, - согласился Ричард.

Нордхоф рассмеялся.

– Вы еще и половины не знаете, - сказал он.
– Я заглянул сзади в дисплейный блок. На одних проводах там отштамповано "IBM", на других "Рэйоу Шэк". Плюс почти целиком стоит телефонный аппарат "Вестерн Электрик". И, хотите верьте, хотите нет, микромоторчик из детского электроконструктора.
– Он отхлебнул пива и добавил, видимо что-то вспомнив: - Пятнадцать. Ему совсем недавно исполнилось пятнадцать. За два дня до катострофы.
– Он замолчал, потом тихо повторил, глядя на свою бутылку пива.
– Пятнадцать.

– Из детского конструктора?
– удивленно спросил Ричард.

– Да. У Джона был такой набор лет... э-э-э... наверно с шести. Я ему сам подарил на рождество. Он и тогда сходил с ума по всяким приборчикам. Все равно каким. А уж этот набор моторчиков, я думаю, ему понравился... Думаю, да. Он берег его почти десять лет. Редко у кого из детей так получается, мистер Хагстром.

– Пожалуй, - сказал Ричард, вспоминая ящики игрушек Сета, выброшенные за все эти годы, игрушек забытых или бездумно сломанных; потом взглянул на текст-процессор.
– Значит, он не работает?

– Попробовать надо, - сказал Нордхоф.
– Мальчишка был почти гением во всяких электрических делах.

– Думаю, вы преувеличиваете. Я знаю, что он разбирался в электронике и получил приз на технической выставке штата, когда учился только в шестом классе...

– Соревнуясь с ребятами гораздо старше его, причем некоторые из них уже заканчивали школу, - добавил Нордхоф.
– Так, по крайней мере, говорила его мать.

– Так оно и было. Мы все очень гордились им.
– Здесь Ричард чуть покривил душой: гордился он сам, гордилась мать Джона, но отцу Джона было абсолютно на все наплевать.
– Однако проекты для технической выставки и самодельный гибрид текст-процессора...
– Он пожал плечами.

Нордхоф поставил свою бутылку на стол и сказал:

– В пятидесятых годах один парнишка из двух консервных банок из-под супа и электрического барахла, стоившего не больше пяти долларов смастерил атомный ускоритель. Мне об этом Джон рассказывал. И еще он говорил, что в каком-то захудалом городишке в Нью-Мексико один парень еще в 1954 году открыл тахионы - частицы, которые, предположительно, двигаются по времени в обратном направлении. А в Уотербери, штат Коннектикут, одиннадцатилетний мальчишка соскреб с колоды игральных карт целлулоид, сделал из него бомбу и взорвал пустую собачью будку. Детишки, особенно те, которые посообразительнее, иногда такие могут выкинуть удивительные вещи. Что ни говори, это был прекрасный мальчуган.

– Вы ведь любили его немного, да?

– Мистер Хагстром, - сказал Нордхоф.
– Я очень его любил. Он был по-настоящему хорошим ребенком.

И Ричард задумался о том, как странно, что его брата (страшная дрянь уже лет с шести) судьба наградила такой хорошей женой и отличным умным сыном. Он же, всегда старавшийся быть мягким и порядочным (что значит "порядочный" в нашем сумасшедшем мире), женился на Лине, которая превратилась в молчаливую неопрятную бабу, и получил от нее Сета. Глядя в честное усталое лицо Нордхофа, он поймал себя на том, что пытается понять, почему так получилось на самом деле и много ли здесь его вины, в какой степени случившееся - результат его собственного бессилия перед судьбой.

– Да, - сказал Ричард.
– Хорошим...

– Меня не удивит, если он заработает, - сказал Нордхоф.
– Совсем не удивит.

Когда Нордхоф ушел, Ричард Хагстром воткнул вилку в розетку и включил текст-процессор. Послышалось гудение, и он подумал, что вот сейчас на экране появятся буквы "IBM". Буквы не появились. Вместо них, как голос из могилы, выплыли из темноты экрана призрачные зеленые слова:

С д н е м р о ж д е н и я, д я д я Р и ч а р д!

Д ж о н .

– Боже, - прошептал Ричард.

Его брат, жена брата и их сын погибли две недели назад, возвращаясь из однодневной поездки за город. Машину вел пьяный Роджер. Пил он практически каждый день, а на этот раз удача ему изменила, и он, не справившись со своим старым пыльным фургоном, сорвался с девяностофутового обрыва. Упав, машина загорелась. "Джону было четырнадцать, нет пятнадцать. Старик сказал, что ему исполнилось пятнадцаьть за два дня до катострофы. Еще три года, и он освободился бы из-под власти этого неуклюжего глупого медведя. Его день рождения... И скоро наступит мой. Через неделю..."