В одной пухлой и дряблой руке она держала полиэтиленовый пакет с огромной индейкой, которая скользила и переворачивалась в пакете, словно обезображенное тело самоубийцы.

– На что ты так уставился, Ричард?
– спросила она.

"На тебя, Лина. Я уставился на тебя. Потому что ты стала вот такой в этом мире, где мы не завели детей. Такой ты стала в мире, где тебе некого любить, какой бы отравленной ни была твоя любовь. На тебя, Лина, я уставился, на тебя".

– Эта птица, Лина...
– выдавил он наконец.
– Никогда в жизни не видел такой огромной индейки.

– Ну и что ты стоишь, смотришь на нее, как идиот? Лучше бы помог!

Он взял у Лины индейку и положил на кухонный стол. Замороженная птица перекатилась набок с таким звуком, словно в пакете лежал кусок дерева.

– Не сюда!
– прикрикнула Лина раздраженно и указала на дверь кладовой.
– Засунь ее а морозильник!

– Извини, - пробормотал Ричард. Раньше у них никогда не было отдельного морозильника. В том мире, в котором они жили с Сетом.

Он взял индейку и отнес в кладовую, где в холодном белом свете флюоресцентной лампы стоял похожий на белый гроб морозильник "Амана". Положив пакет внутрь рядом с замороженными тушками других птиц и зверей, он вернулся на кухню. Лина достала из буфета банку шоколадных конфет с начинкой и принялась методично уничтожать их одну за другой.

– Сегодня игра была в честь Дня Благодарения, - сказала она.
– Мы устроили ее на семь дней раньше, потому что на следующей неделе отцу Филлипсу нужно ложиться в больницу вырезать желчный пузырь. Я выиграла главный приз.

Лина улыбнулась, показав зубы, перепачканные шоколадом и ореховым маслом.

– Лина, ты не жалеешь иногда, что у нас нет детей?
– спросил Ричард.

Она посмотрела так, словно он сошел с ума.

– На кой черт мне такая обуза?
– ответила Лина вопросом на вопрос и поставила оставшиеся полбанки конфет обратно в буфет.
– Я ложусь спать. Ты идешь или опять будешь сидеть за пишущей машинкой?

– Пожалуй, еще посижу, - сказал он на удивление спокойным голосом.
– Я недолго.

– Этот хлам работает?

– Что?..
– Он тут же понял о чем она и опять остро ощутил свою вину. Она знала о текст-процессоре, конечно же, знала. То, что он вычеркнул Сета, никак не повлияло на Роджера и судьбу его семьи.
– Э-э-э... Нет. Не работает.

– Этот твой племянник... Вечно голова в облаках. Весь в тебя, Ричард. Не будь ты таким тихоней, я бы, пожалуй, подумала, что это твоя работа пятнадцатилетней давности.
– Она рассмеялась грубо и неожиданно громко типичный смех стареющей пошлой бабы, и он едва сдержался, чтобы не ударить ее. Затем на его губах возникла улыбка, тонкая и такая же белая и холодная, как морозильник, появившийся в этом мире вместо Сета.

– Я недолго, - повторил он.
– Нужно кое-что записать.

– Почему бы тебе не написать рассказ, за который дадут Нобелевскую премию или что-нибудь другое в этом духе?
– безразлично спросила она. Доски пола скрипели и прогибались, когда Лина, колыхаясь, шла к лестнице.
– Мы все еще должны за мои очки для чтения. И платеж за видеомагнитофон просрочен. Когда ты наконец сделаешь хоть немного денег, черт побери?

– Я не знаю, Лина, - сказал Ричард.
– Но сегодня у меня есть хорошая идея. Действительно хорошая.

Лина обернулась и посмотрела на него, явно собираясь сказать нечто саркастическое, мол, ни от одной его хорошей идеи еще никогда не было толка. Не сказала. Может быть, что-то в улыбке Ричарда остановило ее, и женщина молча пошла наверх. Ричард остался стоять, прислушиваясь к ее тяжелым шагам. По лбу его катился пот. Он чувствовал одновременно и слабость, и какое-то возбуждение.

Потом Ричард повернулся и, выйдя из дома, двинулся к своему кабинету.

На этот раз процессор начал даже не гудеть или реветь, а хрипло прерывисто завывать, как только он включил машину. И почти сразу из корпуса дисплейного блока запахло горящей обмоткой трансформатора, а когда он нажал клавишу "EXECUTE", убирая с экрана поздравление, блок задымился.

"Времени осталось мало, - пронеслось у него в голове.
– Нет... Времени просто не осталось. Джон знал это, и теперь я тоже знаю".

Нужно было что-то выбирать - либо вернуть Сета, нажав клавишу "Вставить" (он не сомневался, что это можно сделать с такой же легкостью, как он сделал золотые монеты) или завершить начатое.

Запах становился все сильнее, все тревожнее. Еще немного, и загорится мигающее слово "Перегрузка".

Он напечатал:

М о я ж е н а А д е л и н а М э й б л У о р е н

Х а г с т р о м.

Нажал клавишу "Вычеркнуть".

Напечатал:

У м е н я н и к о г о н е т ...

И в верхнем правом углу экрана замигали слова:

П е р е г р у з к а. П е р е г р у з к а. П е р е г р у з к а.

"Я прошу тебя. Пожалуйста, дай мне закончить. Пожалуйста, пожалуйста..."

Дым, вьющийся из решетки видеоблока, стал совсем густым и серым. Ричард взглянул на ревущий процессор и увидел, что оттуда тоже валит дым, а за завесой дыма, где-то внутри, разгорается зловещее красное пятнышко огня.