– И переведём эти изменения в цифровую систему. После этого Сердце будет у нас в руках. Всё так.

Они помолчали – оба слишком взволнованные, чтобы говорить.

– Я не понимаю одного, – пробормотала Сорта. – Если Стужа и вправду пыталась подсказать тебе и Гасси, как найти Сердце… Зачем ей это? Неужели она сама хочет, чтобы её уничтожили?

– Я тоже об этом думал. Но, кажется, пока нам хватает загадок… Понять мысли Стужи? Не уверен, что мы порадуемся, если нам это удастся. Давай сосредоточимся на другом. – Он вовсе так не думал. Вовсе не желал отказываться от этих мыслей… Но мысли о Стуже – о ней и о нём в ней – были слишком личными. Ими он не желал делиться ни с кем. Даже со своей охотницей.

– Хорошо. Как же нам узнать, как выглядела карта дравта десять лет назад? Может быть, какие-то архивы?..

– Закрытые, Хальсон, да. В общем доступе этой информации нет – я бы знал. Всё, что касается дравта, – дело Химмельнов. В их библиотеке наверняка есть то, что нам нужно, но прийти и уйти незамеченными у нас не выйдет. Но есть и другие дома, имеющие отношение к дравту. Владельцы вышек, которые наверняка вели подобные записи, не акцентируя на этом внимание.

– Значит, нам нужен кто-то, кто владеет вышкой…

– И достаточно аккуратный, чтобы вести подобные записи. Навскидку мне приходят на ум три имени. Раллеми. Усели. И… Рамрик Ассели.

– О нет.

– О да. Он ведь, я помню, жаждал продолжить с тобой знакомство после бала. Так?

– Я ответила вежливыми отказами на два его письма, и онперестал писать. Не думаю, что его приглашение в силе.

– Ты юна и красива. Конечно, приглашение в силе. Напиши ему – он будет счастлив.

За окном совсем стемнело, ветер завывал в трубах. Стром почувствовал, что сегодняшний день вымотал его, и собирался уже сказать охотнице, что пора идти спать, когда, странно напряжённая, притихшая, она вдруг спросила:

– Ты правда так думаешь?

– О чём? О том, что Ассели будет счастлив?

– Нет. О том, что я красивая.

Пламя в очаге дрогнуло. Эрик хотел ответить – но промолчал.

Они вышли из дворца, когда Химмельборг окутала тьма, но ни мелкий дождь, ни мрачные предостережения Веделы не могли испортить Омилии настроения.

– Ладно, ладно, – сказала она, беспечно глядя по сторонам: ночные улицы Химмельборга не надоедали ей. Омилии казалось, что чем дальше от дворца – тем прекраснее они становились, хотя и теряли в лоске. – В следующий раз позову Ульма в гости, как тебе такая идея?

– Пресветлая шутит…

– Вовсе нет. А мы договаривались, что вне дворца ты называешь меня только «Мил» и никак иначе, забыла?

– Конечно, нет… Мил. Я просто думаю: не уверена, что у нас получится проворачивать это всё снова и снова. Рано или поздно кто-то заметит, и тогда…

– А мне вот кажется, что нет никакой разницы – делать что-то в первый раз или в сотый. Поймать или не поймать могут одинаково.

– Если и в сотый раз быть осторожной, как в первый, может быть… – Ведела натянула капюшон ещё ниже. Они надели одинаковые серые плащи – колючие, но тёплые.

– Мы осторожны. Всё будет в порядке. И давай не будем об этом, пожалуйста. Только настроение портишь.

– Хорошо… Мил.

Разумеется, права была служанка, а не госпожа. Омилия прекрасно это понимала – но отказаться от прогулок по ночному городу и встреч с Унельмом не могла.

Пока что им удавалось провернуть это всего несколько раз, но ей начало казаться, что они с Ульмом знакомы давным-давно, и она уже не могла понять, как до сих пор обходилась без него. Их разговоры совсем не были похожи на насторожённое кружение друг вокруг друга, которое когда-то так притягивало её во встречах со Стромом.

Нет, с Ульмом она говорила как с другом, которого у неё никогда прежде не было… Конечно, если не считать Биркера. Омилия подумала о нём, о том, что уже давно не разговаривала с ним – будто Унельм и книги, набранные ею вслед за братом в библиотеке, встали между ними – и, наверное, ощутила бы вину, не будь она так взволнована.

– Пришли?

– Да, это здесь. – Ведела тяжело вздохнула, пропуская её вперёд – туда, где шумная толпа вливалась в жаркое нутро «Красотки-охотницы».

Омилии ужасно хотелось хоть на минутку задержаться у стойки, послушать разговоры, посмотреть на лица людей, но не стоило лишний раз волновать Веделу.

Поэтому Омилия пошла прямо по лестнице – к двери с номером «3», где на этот раз они с Ульмом договорились встретиться.

Он был уже там – она чувствовала это, как если бы и в самом деле могла ощутить его присутствие, как мягкое тепло или золотистый свет, струящийся в коридор сквозь дверную щель.

И она поспешила туда, оставляя Веделу позади. Нужно будет предложить ей вознаграждение повесомее – ведь всё то время, что Омилия проведёт здесь, служанке придётся сидеть в соседней комнате, вздрагивая от каждого шороха.