– Выметайся отсюда!
– Шлюха толкнула его к двери. Несколько пинков шахтеров (которые меняли союзников так же легко, как ветер - направление) помогли старому козлу набрать крейсерскую скорость.
– И не смей сюда возвращаться! Я почувствовала запах травы в твоем дыхании, старый членосос! Убирайся вместе со своими сказочками о прежних временах и юных лордах!

Старый козел проследовал мимо трубача в сбитой на затылок шляпе (он развлекал посетителей "Хэттигена"), который приложился сапогом к заднице старика, продолжая выводить "Играйте, дамы, играйте", миновал распахнувшиеся под его напором двери и упал вниз лицом на землю.

Дипейп вышел из салуна следом, помог старику подняться. При этом уловил в его дыхании горьковатый запах, не пива, заметил, что уголки рта позеленели. Трава, все точно. Старый козел, должно быть, совсем недавно пристрастился к ней (по понятной причине: дьявольская трава росла на окрестных холмах - протягивай руку и бери, а пиво и виски отпускали только за деньги), но тех, кто начал, ждал скорый конец.

– Нет у них уважения к старшим, - пробубнил старый козел.
– Ничего-то они не понимают.

– Да, не понимают, - покивал Дипейп. В голосе его слышался хэмбрийский акцент, который прилипал, как банный лист.

Старый козел покачнулся, тупо уставился на Дипейпа, попытался без особого результата стереть с лица кровь, текущую из пореза на черепе.

– Сынок, есть у тебя деньги на кружку пива? Вспомни лицо своего отца и купи старику кружку пива!

– Милостыню я не подаю, старина, - ответил Дипейп, - но, может, ты и заработаешь на пиво. Пройдем в мой кабинет и поговорим.

Он увлек старого козла подальше от входа в салун, подождал, пока мимо пройдут трое подвыпивших шахтеров, горланящих песню про любимую женщину с буферами что пушечные ядра, а потом затолкал в темный проулок между "Хэттигеном" и соседним зданием, которое занимало похоронное бюро. Некоторые посетители салуна, решил Дипейп, прямиком попадали к соседям: один стакан, одна пуля и еще один покойник.

– Твой кабинет, - хохотнул старый козел, когда Дипейп подвел его к деревянному забору с наваленными рядом кучами мусора. Ветер нес запахи серы и карболки. Из "Хэттигена" доносились пьяные крики.
– Ничего себе кабинет.

– Да, кабинет.

Старик всмотрелся в него в свете луны, которая плыла над проулком.

– Ты из Меджиса? Или Тепачи?

– Может, оттуда, может, откуда-то еще.

– Я тебя знаю?
– Говнюк пристально вглядывался в него, приподнявшись на цыпочки, словно собрался с ним целоваться. Дипейп оттолкнул его.

– Не так близко, старина.
– Не нравился ему этот пристальный взгляд. Он, Джонас и Рейнолдс уже бывали здесь, и если бы старик помнил его лицо, то не стал бы чесать языком, как в салуне.
– Расскажи мне о трех молодых лордах, которых видел не так давно.

Старый козел оценивающе оглядел его:

– Может, ты расплатишься металлом?

– Да, - кивнул Дипейп.
– Если расскажешь то, что я хочу слышать, металл тебе гарантирован.

– Золото?
– Скажи мне, и посмотрим.

– Нет, сэр. Сначала дела, потом разговоры.

Дипейп схватил его за руку, завернул за спину к самым лопаткам.

– Вякни еще, старина, и мы начнем с твоей сломанной руки.

– Отпусти меня!
– выдохнул старый козел.
– Отпусти меня, я полагаюсь на твою щедрость, молодой сэр, ибо у тебя великодушное лицо! Да! Да, великодушное!

Дипейп отпустил его, и старый козел робко взглянул на него, потирая плечо. В лунном свете запекшаяся на щеках кровь стала черной.
– Их было трое. Юноши из хороших семей.

– Юноши или лорды? Точнее, старина.

Старый козел обдумал вопрос. Удар по голове, ночной воздух, заломленная рука хотя бы временно прочистили ему мозги от паров спиртного.

– И то и другое. Один точно лорд, пусть мне здесь никто и не верит. Ибо я видел его отца, вооруженного револьверами. Не такими дешевками, как у тебя... извини, я понимаю, что в эти дни лучших не достать, но настоящими револьверами, из каких стреляли в те времена, когда мой отец был мальчишкой. Большие, с рукоятками из сандалового дерева.

Дипейп смотрел на старика, чувствуя, что получил нужные ему ответы. Они ведут себя как стрелки, отметил Джонас. А когда Рейнолдс засомневался, резонно указав, что они слишком молоды, Джонас сказал, что они, возможно, подмастерья. Теперь по всему выходило, что босс попал в десятку.

– Из сандалового дерева, - повторил Дипейп.
– говоришь, из сандалового дерева, старина?

– Да.
– Старик видел, как загорелись глаза Дипейпа, понял, что ему поверили. И расправил грудь.
– Да.