Поняв, что малость перегнул палку, но все еще кипя от негодования, покинул кабинет. Ворвавшись в рабочий зал, психанул и сорвал злость на своих подопечных. Даже Паша, с которым удалось поладить и почти сдружиться, удивился моему взвинченному состоянию:

— Кто и где тебя накрутил? Или рука до сих пор болит?

— Броню посмотрел, которую нам навязывают.

— Броня — это хорошо! — обрадовался он.

— Двадцать восемь килограммов! И ладно бы что-то приличное, а то чуть ли ни листовое железо!

— Ну, ты совсем уж не нагнетай! — попытался успокоить меня Отрепин, — Не дураки же наверху сидят!

— Паш! Вот поверь, мне есть с чего беситься — мы же не против людей воевать собираемся! До этого мы все затачивали на мобильность и наскоки, скорость и увертливость — это конек девятки! А теперь прикинь — легкое вооружение тварей не берет!..

— Вполне берет, я читал отчеты! — прервал меня на полуслове Павел, — Суставы или лицевые пластины вскрываются обычными палашами, даже без клановых секретов.

— Паша, да меня с палашом против твари не то, что императрица, сам господь бог не заставит выйти! Мы не в семнадцатом веке живем! Только пулемет, и только тяжелый! Какая схватка, о чем ты?!

— Миха! Разуй глаза! Для чего, по-твоему, крепления на манжетах у девятки?! Для чего здесь нас, специалистов по холодному бою собрали?!

— Каких еще специалистов?

— Я чемпион Москвы по сабельному бою, пять лет назад был лучшим в своей возрастной группе. С Яковом мы к одному тренеру ходили, он, конечно, со старшаками тренировался, но я его помню, надежды, между прочим, подавал! Жаль, бросил незадолго до семнадцати, но здесь снова занимается. Инна, Зайка и Тушка — призеры в фехтовании на рапирах. Из нас всех только Анатолий раньше атлетикой занимался, но его сейчас усиленно гоняют, Светлану с Еленой тоже каждое утро. Почему мы, по-твоему, только к одиннадцати, а то и позже являемся? Тренируемся!

— Трындец! — выдал вердикт, оседая на скамейку, — Не может быть, Паша! — встряхнулся я, — Ты тварей хоть раз близко видел?

— Можно подумать, ты видел? — хмыкнул лейтенант.

Ну да, секретность и еще раз секретность! Мою победу похоронили под ворохом собранных со всех подписок, за нарушение которых грозили неминуемыми карами. Меж собой, конечно, народ периодически вспоминал, как оно произошло и почему нас из Москвы в Муромцево перевезли, но шепотом и оглядываясь. Не сложись у воронинцев с моими подчиненными стойкая взаимная неприязнь, кто-то бы наверняка проболтался, но пока что приписанные к КБ военные пребывали в неведении. К тому же Маздеева общение группы с научной частью коллектива сознательно ограничивала, мы даже обедать обычно в разные места ходили. Да только мне сейчас плевать!

— Паша, я — видел. И в гробу мне снились все сабли и мечи, когда я Войну из пулемета едва-едва ухайдакал. Нет, как последнее средство — может быть, патроны не бесконечные, но чтобы вообще без огнестрела?

— Не дрейфь, прорвемся! — легкомысленно отмахнулся он от моих слов, — Ухайдакивают их клановые, ухайдакаем и мы.

— Паш, вот я не понимаю твоего отношения! Клановые — да, они с огнестрелом не бегают, но у них свои способы с тварями справляться. К тому же ты не видел их тренировок, а я видел.

Отрепин еще более скептически хмыкнул, типа: «Ну, давай! Заливай! Верю-верю!» И даже злиться на его недоверие было бесполезно, если подумать, то мои ничем не подтвержденные слова звучали слишком завирально.

— И все же, давай каждый заниматься своим делом, — подытожил он, поднимаясь со скамьи, где сидел рядом со мной, — Ты — учишь нас, а мы как-нибудь, помолясь…

— Пойдете на убой! — перебил его я, — Ладно, время еще есть, будем думать!

Обидно, но Воронин мои чаянья не поддержал. Даже на встречу с разработчиками брони меня не взяли, а то я бы высказался! Одно утешает, со слов Максима, который все же попал на расширенное совещание вместе с другим нашим коллегой — Николаем, шеф в словах не стеснялся и вставил смежникам по первое число, его речь даже разобрали потом на цитаты. Неласково принятые «броневики» прониклись, и вскоре прибыл новый проект, а потом и сами отлитые пластины, которые наши стали навешивать на все девятки, к тому времени их снова стало четыре полноценных и моя экспериментальная. Из-за закаченного скандала мою забронировали минимально, прикрыв лишь жизненно важные органы, но и то новый девайс сожрал почти пятнадцать килограммов, заметно утяжелив движение.

Пока возились с броней, прибыли вибро-мечи, которые замаялись прицеплять и подключать, их питание отличалось от нашего, две недели мучились с синхронизацией и переходниками. В рабочем режиме, конечно, консервный чудо-ножик выдавал приличные характеристики, легко перерезая стальной рельс, но все равно доверия к навязанному штатному вооружению экза у меня не возникло ни на грош.

А еще, для полного счастья, наступил разлад в моих отношениях с командой. Я бы так и гадал, с чего вдруг охлаждение, но вскоре просветила Лена Краснова, зайдя в мой закуток до начала тренировки. Оказалось, что Отрепин мне тогда не поверил и из лучших побуждений в тот же день сходил к куратору за уточнением. Майор Маздеева — кто бы сомневался! — ничего в моем рассказе не подтвердила, вдобавок я сам потом получил по первое число за разглашение, еще и премии лишили. А Павел на правах старшего по званию собрал вечером всех испытателей и ославил меня брехуном.

— Наплюй! — грубовато успокоила Елена, в очередной раз подтвердив догадки Угорина о высоком статусе и допуске, — Если тебя утешит, то я тоже считаю, что целиком делать ставку на мечи — полная глупость, надо только дождаться, когда эта мысль дойдет до верхушки.

— Лена, а нельзя эту мысль как-то пораньше им в головы вложить? Ты меня пойми: я ведь не против брони, и не против наличия в экзе чего-то колюще-режущего. Но можно ведь это все как-то по-умному скомпоновать?

— Пыталась уже. Там, наверху, мнения разделились, споры идут — до рукоприкладства доходит.