– Когда я была в лапах Уомсли, этот ужасный Стэнфорд говорил что-то о несчастных случаях. Речь шла о ваших наследниках?

– Боюсь, что да. Впрочем, доказать ничего нельзя.

– Теперь я понимаю… Престон сказал, что Уомсли напал на меня из-за моего имени.

Так вот почему Престон не мог тогда открыть ей правду! Он пытался, а она не дала ему сказать. Сколько раз она перебивала его, не ведая, что творит!

– Не уверен, что смогу простить его за то, что он привез тебя в Лондон и подверг такой опасности. Я не могу понять, зачем он это сделал. В конце концов…

– Это был приказ королевы.

Престон! Она вскочила и бросилась к дверям, не помня себя от радости. Он холодно посмотрел на нее. Глаза его горели как угли.

– Виктория? – Норбундшир тоже вскочил. – Так и знал, нельзя было ей рассказывать. Вечно она вмешивается в чужие дела.

Престон невозмутимо взглянул на герцога:

– Мне только сказали, что королева желала бы примирить любимого кузена и его внучку. И мне приказали привезти ее в Лондон, используя любые средства, какие я сочту нужными.

За спиной у Престона стояли Анна и Марсфилд. Констебль продолжал писать что-то в блокноте. Келсо, Лот и Уигги наблюдали за происходящим во все глаза.

– Она давала вам разрешение на…

– Дедушка, пожалуйста! – взмолилась Матильда и схватила герцога за руку. – Позволь мне самой…

Она подошла к Престону. Достаточно близко, чтобы почувствовать его одеколон. Достаточно близко, чтобы почувствовать его гнев. Растрепанные волосы, галстук сбился набок, пальто порвано и испачкано. Он избегал смотреть ей в глаза, глядя куда-то поверх ее плеча. Мэтти обошла его кругом, рассматривая снизу доверху, как жеребца на скачках. Руки заведены за спину и скованы наручниками.

– Кажется, он не очень-то хотел возвращаться.

– Он затеял небольшую потасовку, но мне помогли мои ребята. – Констебль заглянул в блокнот. – Они уже доставили домой леди и лорда Диринг и собирались высадить Марсфилдов, которые последовали за нами сюда в собственном экипаже и по собственному желанию, оставив детей на попечение няни Мейберри. – Полицейский закрыл блокнот. – Итак, кто поедет в участок, чтобы заявить о преступлении?

Он выполнял приказ королевы? Это многое объясняет. И все же кое-какие вопросы остались, и она хотела получить на них ответы. Мэтти встала напротив Престона.

– Если дело дойдет до суда, вас заставят поклясться на Библии. Давайте представим, что мы уже в зале суда. Скажите же правду! Королева дала вам право лгать?

– Я не получал приказа лично от самой королевы.

– Кто передал вам ее приказ и на каком основании?

Престон молчал. Марсфилд за его спиной шепнул:

– Рассказывай…

– Лорд Марсфилд выполняет приказы королевы. Я подчиняюсь лорду Марсфилду.

– В качестве кого?

– Я секретный агент.

– В чем состоят ваши обязанности?

– Выполнять данные мне поручения.

– Например?

– Это не подлежит разглашению.

– Очень хорошо. Поговорим об интересующем нас деле. Марсфилд уполномочил вас лгать мне?

– В какой-то степени да.

– Он приказал обманом увезти меня в Лондон?

– Мне сказали, что я должен справиться с заданием любой ценой.

– Вам приказали покупать мне подарки?

– Любые расходы, связанные с выполнением поручения, оплачиваются из королевской казны.

Мэтти подошла ближе.

– И вам приказали заставить меня влюбиться в вас?

Их глаза на секунду встретились.

– Я не думал, что так получится.

– Вам приказали целовать меня?

Она стояла в нескольких дюймах от Престона. Мэтти прошептала:

– И заниматься со мной любовью?

Он простонал:

– Мэтти…

Она обвила его шею руками и поцеловала от всего сердца. Немного поколебавшись, Престон ответил ей поцелуем. Его поцелуй сказал ей все, что она хотела знать. Он все еще любит ее! Не важно, авантюрист он или королевский агент. Она его любит.

Мэтти отступила. Престон спросил:

– Почему вы это сделали?

Она ехидно улыбнулась:

– Потому что вы стоите под омелой. – Мэтти обратилась к констеблю: – Пожалуйста, снимите с него наручники, чтобы он мог поцеловать меня как следует.

Престон обнял ее. Мэтти погладила его лицо и сказала:

– Да…

– Когда?

– Сейчас.

– Не могу.

– Завтра?

Вмешался герцог:

– О чем вы спорите?

– О свадьбе.

Они не сводили глаз друг с друга. Все захлопали в ладоши. Все, кроме констебля. Он пробормотал: