Очевидно, Ч.Р. Дрисдейл и его Мальтузианская лига оппортунистически использовали преследование нарушителей в своих целях. Суд привлёк широкое внимание СМИ и общества, никогда прежде аргументы в пользу ограничения рождаемости не представлялись столь широкой публике (66). Люди даже присылали ответчикам денежные пожертвования, покрывшие судебные издержки (27), продажи книги взлетели в сотню раз, до 125 тыс. экземпляров, а Брэдлоу стал настолько популярен, что был избран в английский парламент.

Брэдло и Безант пронесло, но были и пострадавшие. Так, 1 февраля 1878 года книготорговец Эдвард Трулев был приговорён к четырехмесячному тюремному заключению и штрафу 50 фунтов стерлингов за продажу книги Оуэна «Моральная физиология. Краткий трактат по вопросу о народонаселении». Несмотря на давление, подписанную 11 тыс. человек петицию, многотысячный митинг в Лондоне и другие мероприятия с целью отменить приговор, Трулев отсидел от звонка до звонка. Безант отмечает: «Едва ли необходимо прибавить, что одним из результатов преследования было сильное возбуждение во всей Англии и громадное распространение мальтусовского учения. Устраивались всякие демонстрации во имя свободного обсуждения вопросов нравственности. На одном из таких собраний зала клуба фридеров в Манчестере была битком набита, и то же самое повторилось и в Бредфорде и в Бирменгэме, где не оказалось ни одного свободного уголка. Куда бы мы ни отправлялись, вместе или отдельно, повторялось то же самое, и не только лекции о теории Мальтуса привлекали толпы слушателей, и литература об этом предмете раскупалась охотно, но любопытство побуждало многих приходить на наши радикальные и иные лекции, и тысячи людей впервые знакомились с теориями свободомыслия. Печать, как лондонская, так и провинциальная, сходились в осуждении преследования, и все соглашались с тем, что оно ведет только к большему распространению запрещенной книги и к возрастающей популярности тех, кто стоял за свободу печати» (27). Таким образом, эти два судебных процесса определили дальнейший обвал СКР в Британии.

«Влияние средств массовой информации на рождаемость было задокументировано в Австралии. Брошюры, описывающие методы контрацепции, нашли широкое распространение в Австралии, Англии и Соединенных Штатах Америки. Некоторые издатели этих брошюр подвергались судебному преследованию, но газетные отчеты о ходе этих разбирательств фактически способствовали распространению знаний о контрацепции среди еще более широкого круга людей. Неформальное общение также сыграло важную роль. В Австралии, например, информация о средствах контрацепции часто распространялась от женщины к женщине или на групповых женских собраниях. В 1890-х годах лекции о методах контрацепции, предназначенные только для женщин, читались перед массовой аудиторией в больших лекционных залах Мельбурна» – ООН (67).

Отмечается, что в 19 веке идея контроля рождаемости одновременно стояла на теориях мальтузианства и евгеники, а также на концепции «планирования семьи», при этом правам женщин уделялось третьестепенное внимание (68), но безусловно фем-движение того времени внесло свой вклад и тоже было основой. При этом, такие организации как Общество евгеники (Британия, изначально Общество евгенического просвещения), поддерживали размножение «достойных» членов общества, а мальтузианцы настаивали на том, что низкая рождаемость должна быть во всех стратах (62). Продвигая и внедрив противозачаточные в массы, мальтузианцы отделили половой акт от воспроизводства и даже брака, тогда как множество феминисток первой волны по ряду причин не поддерживали контрацептивную революцию (58). Но, несмотря на разногласия, они действовали совместно, и порой – в одном лице.

Как признался выдающейся сокращатель и глава британской Ассоциации планирования семьи Маргарет Пайк, связи между Обществом евгеники и движением «планирования семьи» были тесными, её организация получала от него всестороннюю поддержку, в том числе на некоторые проекты по противозачаточным (1). Точно такое же сотрудничество было и в других странах. Хорошо известно о финансировании евгениками Американской лиги контроля рождаемости, а её создатель Маргарет Сэнгер была фашиствующим евгеником и воинствующей феминисткой (69-71).

Более того, главный американский евгеник Фредерик Г. Осборн, работавший на деньги Фонда Милбанк, Корпорации Карнеги, Рокфеллеров и Фонда Форда, сыграл решающую роль в становлении демографии как отдельной науки. Случилось это в 30-е годы в США при помощи другой рокфеллеровской фигуры и соратника Фрэнка У. Ноутстейна. Осборн видел в демографии своего союзника. Он сделал упор на противозачаточные, а не на стерилизацию, объединил пропаганду контроля рождаемости с евгеникой и назвал свою стратегию «планирование семьи» (72-74). Известный российский демограф М.А. Клупт дал небольшую биографическую справку, цитирую её:

«Еще одной заметной фигурой, связывающей евгенику и неомальтузианство, был Фредерик Осборн (1889–1981), назначенный Рокфеллером на пост президента только что созданного им Совета по народонаселению и возглавлявший до этого Американское евгеническое общество. Внук железнодорожного магната У. Осборна, племянник директора Американского музея естественной истории и родственник знаменитых финансистов Морганов, Фредерик Осборн принадлежал к числу представителей правящих семейств Америки, занимавших руководящие посты в крупных корпорациях, на государственной службе и научных обществах. В 1936 г. благодаря его усилиям в Принстонском университете был создан первый в США центр демографических исследований. В годы второй мировой войны Осборн в звании генерал-майора отвечал за поддержание морального духа, информационную и пропагандистскую работу в американской армии… После войны Осборн представлял США в комиссиях ООН по атомной энергии и обычным вооружениям» (75).

Американские учёные и Агентство США по международному развитию (АМР США) отмечают: «Наиболее важным фактором снижения фертильности в развивающихся странах является использование противозачаточных средств» (59, 76). Поскольку нынешние «развивающиеся» государства находятся на первых этапах «демографического перехода», то ровно такое же утверждение справедливо и в отношении США, Британии и Франции 19-го века, ведь именно тогда они вступили в первый этап «демографического перехода».

Известный американский политик-республиканец Патрик Д. Бьюкенен подсчитал, что контрацепция вдвое сократила прирост населения на Западе (77). Вишневский констатирует: «именно контрацептивная революция открыла дорогу второму демографическому переходу – новейшему этапу рационализации семейного планирования» [под вторым «демографическим переходом» подразумевается вымирание] (51). Как было показано, именно мальтузианцы затеяли контрацептивную революцию, они, а затем присоединившиеся к ним евгеники и феминистки создали массовый спрос на противозачаточные и убийства детей в утробе. В середине прошлого века эта троица внесла решающий вклад в разработку высокоэффективных контрацептивов. Вишневский указывает, что «именно на поиск и пропаганду эффективных методов планирования семьи и были направлены с самого начала усилия неомальтузианцев». (51) Поэтому, сегодня, когда средства контроля рождаемости распространены практически поголовно, современные сокращатели, в том числе в лице того же АМР США, говорят, что «ограничение доступа к современным средствам контрацепции не является решением» проблемы вымирания русских (78). Что алогично. Получается, что насаждать контрацепцию и аборты можно и нужно, а обратный процесс отвергается. На таком же противоречии был пойман «отец» российской демографии и сокращатель Вишневский, который выступал против агитации женщин за повышение рождаемости; об этом вредителе подробно в главе № 12.