Когда женщина действует не из расслабления, она включает контроль. Когда видит или додумывает потенциальную опасность, сжимается в клубок или вовсе выходит из картинки реальности, из-за страха не разобравшись в том, что происходит.

Состояние, противоположное контролю, – расслабленность, которая позволяет видеть картину мира целиком, не окрашивая ее в «+» или «—». Мир такой, какой он есть, – нейтральный. Мы сами берем краски разного цвета в зависимости от внутренних установок. В расслаблении можем изменить реальность, расширив собственное восприятие. Видеть все варианты и выбирать наилучшие из возможных – это совсем другой уровень взаимосвязи с миром, в том числе со своей душой, со своей природной интуицией.

А когда мы смотрим из позиции Взрослого и видим мир таким, какой он есть, то принимаем адекватные данной реальности решения.

Я танцую, сколько себя помню. Когда мне было четыре, старший брат начал заниматься в центре творческого развития, и меня отдали туда вместе с ним.

В то время мы жили в коммуналке тремя разными семьями. Наша комната была 24 квадратных метра. В ней стояли наша с братом двухъярусная кровать, обеденный стол, телевизор и диван, который раскладывался в спальное место для родителей. Были еще два крошечных рабочих столика: для брата и меня, и еще за одним мама шила для нас одежду, потому что на ее покупку денег не было.

Я рано начала взрослеть, возможно, из-за того, что пошла в школу в неполные шесть. Чтобы меня взяли в первый класс в таком возрасте, нужно было сдать вступительные экзамены. Для ребенка шести лет это большой стресс. Это была литературная школа с углубленным изучением английского, которому меня учили с четырех лет. Разумеется, дома – репетитора наша семья не могла себе позволить. Мама занималась со мной каждую свободную минуту, посвящала подготовке все свое время. Ради нас с братом она даже пошла на то, чтобы подтянуть английский, которым владела не очень уверенно.

С первого класса я привыкла находиться среди тех, кто старше. Приходилось держать марку, конкурировать с одноклассниками, чтобы доказать всем и самой себе в первую очередь, что я не глупее. Это повлияло на мою социальную адаптацию. Как я в шутку говорю: если вам сказали, что вы рано стали взрослым, то, скорее всего, сейчас вы в кабинете у психотерапевта.

Из-за того, что я была младше остальных на год-два, категорично про себя думала, что я даже не глупая, а прямо тупая. Я еще не знала многих бытовых вещей, которые знали они. В таком возрасте год разницы – настоящая пропасть. Я-сейчас понимаю, что все мое окружение было старше – одноклассники на год-два, старший брат и его друзья на четыре-пять лет, родители – вообще из другого поколения. Сравнивая себя с ними, я чувствовала себя недостаточно умной и сильной. Даже пыталась носить рюкзак брата, изображая, что мне не тяжело, что я сильнее, чем кажется. Я находила в себе только недостатки, которые, в моем восприятии, только и видели окружающие.

Раннее взросление – это жизненные обстоятельства, которые формируют необходимость взрастить или показать видимость взращивания качеств, нехарактерных для ребенка в конкретном возрасте. Иногда это происходит естественным образом, когда кто-то из родителей уходит из семьи или умирает.

В моем случае возникла потребность стать взрослее, умнее и самостоятельнее, так как участвовала в соревнованиях, рано пошла в школу. С началом учебы обнаружила, что родители реагируют определенным образом на мои успехи и провалы. Их реакцию я воспринимала только как любовь или нелюбовь. Если родитель реагировал позитивно, значит, все прекрасно. Если же негативно – значит, я делаю что-то не так, и у родителей есть причины меня не любить.

Выход в новый социум является периодом адаптации. Это уязвимый период. У меня не было опыта групповой социальной адаптации в детском саду, и этот был первым.

В школе часть дня находишься вне семьи среди неизвестных людей и не знаешь, как они будут реагировать. Остальную часть времени угадываешь реакции родителей. Получается, что в течение всего дня не ощущаешь безопасности – совсем нет времени на расслабление.

Возникают некие правила игры. Если ребенку их не озвучили, он сам пытается их найти. Раз за разом ищет способы разгадать тайну взаимоотношений с родителями. Поведение отца и матери может оказаться непредсказуемым: добродушный папа вдруг впадает в гнев, ласковая мама неожиданно становится холодной, отстраненной. Процессы, в которых есть двойной посыл, разрывают психику на части. Это ярко показано в биографической драме «Блеск» – отец Дэвида Хельфготта хотел, чтобы его сын стал гениальным пианистом, и одновременно создавал всевозможные препятствия для осуществления желаемого.

Ребенку очень хочется, чтобы родитель снова стал безопасным, то есть предсказуемым, а самое главное – любящим.

Если этого не происходит, ребенок включается в игру, в которой ищет «ту самую маму, которую знаю». В стремлении угадать правила игры он вдруг понимает – если я послушный, не глупый, не проигрываю, то вроде бы мама считывается как безопасная. И этого достаточно. В такой момент, как и я когда-то, отказывается от необходимого и достаточного стремления видеть маму одновременно и безопасной, и любящей. Вывод, который делает ребенок: мне достаточно быть не глупым, сильным – таким, которого мама не ругает.

Так может сформироваться представление о том, что ребенку важнее безопасность, чем любовь. Что ему нужно контролировать свое поведение и отслеживать реакции мамы, чтобы она оставалась безопасной. С надеждой, что где-то за безопасностью прячется любовь.

Мое стремление создавать в своей жизни безопасность распространилось не только на отношения с мамой, но и со всеми окружающими меня людьми, а самое страшное – на отношения с самой собой. Я все реже задавалась вопросами: