– О нет, нет!
– ответил принц.
– Это просто английские стихи, и я выучил их очень быстро.

– Тогда я выслушаю их, маленький брамин. В один прекрасный день ты выучишься писать, как настоящий писец, и поступишь в английский колледж и будешь носить длинную черную мантию.

Малыш снова перешел на родной язык.

– На флаге нашего государства пять цветов, - сказал он.
– И когда я уйду на войну сражаться за него, я, быть может, стану настоящим англичанином.

– Теперь, сынок, никто уже не водит свои армии в бой. Но я слушаю тебя, читай же.

Сдержанный шорох и шепот сотен невидимых зрителей усилились. Тарвин наклонился вперед, подперев голову рукой, а принц соскользнул с отцовских колен, заложил руки за спину и начал читать, безо всякого выражения и без остановок:

Тигр, тигр, жгучий страх,

Ты горишь в ночных лесах.

Чей бессмертный взор, любя,

Создал страшного тебя?

В небесах иль средь зыбей

Вспыхнул блеск твоих очей?

Как дерзал он так парить?

Кто посмел огонь схватить?

Кто скрутил и для чего

Нервы сердца твоего?

Чьею страшною рукой

Ты был выкован - такой?

Там есть еще что-то, но я забыл, - продолжал он, - а кончается так:

Тот же ль он тебя создал,

Кто рожденье агнцу дал?*

Я выучил его очень быстро.
– И он захлопал в ладоши в знак похвалы самому себе, и Тарвин последовал его примеру.

– Я ничего не понял, но ты молодец, - английский тебе в жизни пригодится. Твой белый друг так говорит по-английски, как я прежде и не слыхивал, - сказал махараджа на местном наречии.

– Да, - ответил принц.
– Но, кроме того, он говорит и лицом, и руками вот так, смотри. И я, сам не знаю почему, всегда смеюсь, когда слушаю его. А вот сахиб полковник Нолан говорит, точно буйвол, не раскрывая рта. И непонятно, сердится он или, наоборот, доволен. Но, отец мой, скажи же мне, что здесь делает сахиб Тарвин?

– Мы едем вместе на прогулку, - ответил король, - и когда мы вернемся, возможно, я смогу ответить на твой вопрос. А что говорят о нем твои люди?

– Они говорят, что сердце у него чистое. И он всегда ласков со мной.

– Он беседовал с тобой обо мне?

– Да, хотя я ничего не понял, но я не сомневаюсь в том, что он хороший челвек. Смотри, он опять смеется.

Тарвин навострил уши, услышав собственное имя, уселся в седле поудобнее и подобрал поводья, словно намекая королю, что пора отправляться в путь.

Конюхи вывели высокого чистокровного английского жеребца, машущего хвостом, и сухопарую кобылу мышастого окраса. Махараджа встал.

– Возвращайся к Сарупу Сингху и возьми у него седла, мой принц, сказал он.

– Что вы сегодня собираетесь делать, малыш?
– спросил Тарвин.

– Пойду получу новое снаряжение для своих солдат, - отвечал тот, - а потом вернусь сюда - играть с сыном первого министра.

Шепот и шорох за ставнями стали громче и напоминали теперь шипенье затаившейся в засаде змеи. Кто-то очень хорошо понимал слова мальчика это было очевидно.

– Вы сегодня увидитесь с мисс Кейт?

– Нет, сегодня нет. Сегодня у меня каникулы. Я не пойду к миссис Эстес.

Король быстро повернулся к Тарвину и спросил его еле слышно:

– Разве он должен каждый день показываться леди-докторше? Все вокруг лгут, надеясь добиться моего расположения; даже полковник Нолан говорит, что мальчик здоров и силен. Скажите мне правду. Он мой первенец.

– Он не совсем здоров, - ответил Тарвин спокойно.
– Будет лучше, если сейчас мисс Шерифф осмотрит его. Вы же понимаете, что вы ничего не потеряете, если будете держать ухо востро.

– Я ничего не понимаю, - сказал махараджа, - но лучше отправляйся-ка в дом миссионера, сынок.

– Но я должен вернуться сюда - играть с сыном первого министра, закапризничал принц.

– Ведь вы еще не знаете, какую игру приготовила для вас мисс Шерифф, сказал Тарвин.

– Какую же?
– хитро спросил махараджа.

– У вас есть экипаж и десять воинов, - отвечал Тарвин.
– Надо только съездить к ней, и вы все узнаете.

Он достал из нагрудного кармана конверт, не без удовольствия взглянул на американскую почтовую марку в два цента и на обратной стороне нацарапал для Кейт записку следующего содержания: