Но раньше они ругали без лишних глаз и ушей. Никогда в присутствии посторонних не повышали голоса, иначе картина "идеальной семьи" рисковала дать трещину.

Сейчас же дело обстояло иначе.

Когда за спиной стоит посторонний человек и становится невольным свидетелем твоего позора...

От такого стыда хочется провалиться сквозь землю. Особенно, если этот свидетель — охранник Рагнара. Верный работник моего палача, который точно доложит обо всём, что произошло. В последнем я не сомневалась.

— Значит переезжаешь к нему? — более спокойно спрашивает мама. — Ну, и хорошо. Так даже лучше.

Лица родных мне людей меняются. Взгляды становятся сначала задумчивыми. И вот они уже цепко уставились на меня.

А мне хочется спросить… Почему лучше? Для кого лучше? Однако забываю все слова, после того, как неожиданно смягчается мамин тон.

— Хорошо, дорогая. Иди.

" Дорогая?"

Я и дышать забываю из-за внезапного проявления нежности. Она ведь никогда меня ласково не называла. Только по имени.

— Поднимайся, — торопит Стэн, слегка толкая в спину и рядом раздаётся тихий смешок.

Лола в открытую улыбается глядя на нас. Чувствует своё превосходство по сравнению со мной. И это понятно. Любимая дочь. Папа с мамой никогда бы не поступили с ней таким образом.

Поднимаясь наверх мне даже не нужно оборачиваться. И так знаю, что Стэн идёт за мной. Следует молчаливой тенью, исполняя приказ нашего общего хозяина.

Моя комната находится на втором этаже, вместе со всеми остальными спальнями и ванной.

Сколько себя помню, родители всегда старались придерживаться на людях красивой картинки про счастливую семью. Всем улыбались, были приветливы и естественно на людях не демонстрировали различие между мной и Лолой. Только соседям было известно о происходящем. Единственным отличием является лишь то, что моя комната была немного меньше других. Да, и обставлена проще.

Односпальная кровать, шкаф с одеждой, комод и рабочий стол с ноутбуком. На стенах плакаты с любимыми BIGBANG и Мадонной.

Достаю чемодан, сумку и в первую очередь складываю в них все свои документы, после дорогие мне вещи. Дневники, альбомы, но ещё раз обдумываю всё. Вдруг повредится что-то или ноутбуком сломается… Меняю расклад. Достаю из шкафа одежду и сложив кладу в чемодан.

— Отвернитесь, пожалуйста, — прошу Стэна, когда дело доходит до нижнего белья. О чём-то глубоко задумавшись, мужчина не сразу слышит мою просьбу. — Мне нужно взять кое-что… личное.

Удивительно, но он сразу делает так, как его просят. Не усмехается. Ни подшучивает, а просто отворачивается. Возможно после увиденного его отношение меняется и он испытывает жалость к лишённому родительской любви ребёнку. Как когда-то миссис Потс. На душе остаётся неприятный осадок. Не люблю, когда меня жалеют. Чувствую себя из-за этого беспомощной, а я не такая. Не хочу быть такой. Хочу вызывать к себе уважение… любовь.

Наконец сложив одежду, между вечерним платьем и курткой, кладу ноутбук. Сверху идут уже дневники, шкатулка с небольшим количеством дорогих украшений. Совсем небольшим, но для меня дороже них нет ничего. И дело было вовсе не в цене.

Родители подарили их мне, чтобы я носила при выходе в свет, а когда дело касалось важных встреч мама с папой не скупились. Красивая картинка обязана выглядеть соответствующе. Никаких фальшивок. Никакой дешёвки. Дочери Алекса Хостера обязаны выглядеть лучше всех.

Увы, когда очередь дошла до книг, то место в сумке хватило не для всех. И там были не только учебники, но и любовные романы, которые я хранила в тайне ото всех под матрасом и в самой глубине шкафа под одеждой.

— Наконец-то, — возликовал Стэн, стоило мне закрыть сумку.

Одной рукой взяв тяжёлые сумку и чемодан, мужчина дождался пока выйду я и спокойно шагал позади. На его лице не дрогнул ни один мускул, будто груз и правда никак не беспокоили его.

Внизу нас ждали отец с матерью. Счастливые и довольные. Если бы здесь находился посторонний человек, не знающий правды о нашем положении, он бы решил, что заботливые родители провожают повзрослевшую дочь в самостоятельную жизнь. Лола лежала на диване с телефоном в руках и старательно что-то набирала, потеряв к нам всякий интерес.

— Ну… я пошла?

Остановившись в двух шагах от двери, я всё ждала, что они скажут хотя бы что-то на прощание, но папа не перестаёт удивлять. Подходит и обнимает сам. Доводит до изумления даже сестру, а я не верю. Отец давно не обнимал меня вот так… в отсутствие "зрителей", для которых он и устраивал бы игру. Я даже не помню, когда они обнимали меня просто так.

— Ты сделала правильный выбор, — хвалит, торопливо хлопает по плечу и отпускает.

Больше мне ничего не говорят. Ничего не желают, а я…Весь день я пытаюсь разобраться в себе. Разобраться в собственных желаниях, мыслях. Понять, что не так, ведь вроде должна прыгать от счастья. Папа похвалил меня. Не просто похвалил, но и обнял. О большем я и мечтать не могла.