Если бы мама пришла в эту минуту, все обошлось бы благополучно. Но она не пришла, и его величество король засунул бумагу, футляр и звезду за пазуху своей блузки и ушёл в детскую.

— Когда мама спросит, я скажу, — успокаивал он свою совесть.

Но мама не спрашивала, и целых три дня его величество король наслаждался своим сокровищем. Он не нашёл ей достойного применения, но она была так великолепна и имела, как ему было известно, отношение к самим небесам. Однако мама все ещё не спрашивала, и ему начинало порой казаться, что блеск звезды уже тускнеет. Что было толку в алмазной звезде, если она доставляла, в конце концов, столько мучений? Наряду с другими сокровищами он обладал и розовой тесёмочкой, но часто желал, чтобы только она и была у него. Он в первый раз поступил дурно, и сознание о дурном поступке начало мучить его тотчас же после того, как пропал интерес тайного обладания «алмазной короной».

Каждый день промедления отодвигал возможность признания людям, живущим за дверями детской. Несколько раз собирался он остановить красиво одетую леди, когда она выходила из дома, и объяснить ей, что он, и никто другой, взял прекрасную «алмазную корону», о которой никто не спрашивал. Но она торопливо проходила к экипажу, и случай был уже упущен, прежде чем его величество король успевал перевести дыхание, которое захватывало у него от волнения. Ужасная тайна отдалила его от мисс Биддэмс, Патси и жены комиссионера и причинила ему новое огорчение, когда Патси, не зная, чем объяснить его сосредоточенную молчаливость, сказала, что он на неё дуется.

Длинны были дни для его величества короля и ещё длиннее ночи. Мисс Биддэмс не раз говорила ему раньше о неизбежной участи воров, и, когда они проходили по грязным улицам мимо центральной тюрьмы, у него дрожали ноги.

Облегчение наступило к вечеру одного дня, после пускания лодочек в большом водоёме, находящемся в глубине сада. Его величество король пришёл пить чай, и в первый раз, на его памяти, еда была противна ему. Нос у него был очень холодный, а щеки, наоборот, горели, как в огне. Ноги были так тяжелы, что, казалось, на них висели гири, а голова как будто распухла, и он сжимал её несколько раз обеими руками.

— Как это смешно! — сказал его величество король, потирая нос — В моей голове что-то стучит и звенит — бум-бум.

Он тихо, без шалостей лёг в постель. Мисс Биддэмс не было дома, слуга раздел его.

После нескольких часов тяжёлого сна он проснулся и чувствовал себя так плохо, что даже забыл о своём преступлении с «алмазной короной». Ему хотелось пить, а слуга позабыл поставить воду.

— Мисс Биддэмс! Мисс Биддэмс! Я хочу пить!

Нет ответа. Мисс Биддэмс ушла на свадьбу к калькуттской школьной подруге. Его величество король забыл об этом.

— Я хочу пить! — кричал он, но вместо крика выходил хрип из его пересохшего горла. — Дай мне пить! Где мой стакан?

Он сел в постели и огляделся кругом. Звук голосов доносился из соседних комнат. Лучше встать лицом к лицу с неизвестным, чем дрожать здесь в темноте. Он сполз с кровати, но ноги как-то странно не слушались его, и он пошатнулся раз или два. Затем он толкнул дверь и остановился на пороге — маленькая, задыхающаяся фигурка с ярко-красным лицом — ярко освещённой комнаты, полной роскошно одетых дам.

— Мне очень жарко! Мне очень больно! — простонал его величество король, цепляясь за портьеру. — И в стакане нет воды, а я хочу пить. Дайте мне пить.

Видение в чёрном и белом — его величество король с трудом различал окружающие его предметы — подняло его к столу и попробовало его лоб и виски. Появилась вода, он с жадностью пил, я его зубы стучали о край стакана. Затем, кажется, все ушли, все, кроме большого человека в чёрном и белом, который отнёс его обратно в постель, а папа и мама шли за ним. И мысль о преступлении с «алмазной короной» вновь овладела его помрачённым сознанием.

— Я вор! — вздохнул он. — Я хочу сказать мисс Биддэмс, что я вор. Где мисс Биддэмс?

Мисс Биддэмс подошла и наклонилась над ним.

— Я вор, — прошептал он. — Вор такой же, как люди в тюрьме. Но я теперь все расскажу. Я взял алмазную корону, которую человек оставил в зале на столе. Я развернул бумагу и открыл маленький ящик, и она так хорошо блестела. Мне захотелось поиграть ею, и я взял её, а потом испугался. Она лежит там, на дне ящика с игрушками. Пойдите достаньте её оттуда.

Мисс Биддэмс послушно пошла к нижней полке шкафа и взяла большую коробку, в которой его величество король держал драгоценнейшие из своих сокровищ. Под оловянными солдатиками, среди нескольких сплющенных пуль, блестела и переливалась бриллиантовая звезда, небрежно завёрнутая в клочок бумаги, на котором было написано несколько слов. Кто-то вскрикнул в головах постели, и мужская рука дотронулась до лба его величества короля, который развернул свёрток на своём одеяле.

— Вот алмазная корона, — сказал он и горько заплакал. Возвратив сокровище, он снова почувствовал, как оно ему дорого.

— Это относится и к вам, — сказал голос стоящего у изголовья. — Прочтите записку. Теперь нечего больше скрывать.

Записка была коротка, но многозначительна и подписана только одним инициалом. «Если на вас будет это завтра вечером, я буду знать, чего мне ожидать». С того числа, которым была помечена записка, прошло уже три недели.

Послышался шёпот, затем глубокий мужской голос снова произнёс: «И ты все ещё далека от меня! Мне кажется, мы уже квиты? Ну неужели же мы не можем раз навсегда покончить с этим безумием? Стоит ли оно этого, дорогая?»