Только когда камеры убраны, и репортёры с шумом встают со своих стульев, я понимаю, что Рен развеял напряжение вокруг того вопроса.

Но при этом ни черта не ответил.

Наши парни выходят обратно в сторону недр стадиона, где тренер завершит свою речь после игры и отправит всех праздновать победу, которую едва-едва удалось одержать. Я спешу, насколько это для меня возможно, и лавирую в море репортёров.

Пробравшись сквозь них, чтобы не привлекать нежелательного внимания, я шёпотом шиплю имя Рена.

Он оборачивается через плечо и останавливается, и его улыбка делается шире при виде меня.

— Франческа.

— Не франческай мне, — я тычу его в живот и матерюсь себе под нос. Думаю, я только что сломала палец об его пресс. — Ты ответил не так, как подобало.

Он склоняет голову, черты лица искажаются в хмурой гримасе. Рен бережно берёт меня за локоть, побуждая пойти с ним. Позади нас стена людей, так что я позволяю ему увлечь меня за собой.

— Не хочешь сказать мне, — тихо говорит он, — какой ответ ты бы предпочла?

Я издаю неловкий, опешивший гортанный звук. Я так растерялась, что даже не могу подобрать слова.

— Ты учила меня, что отрицать что-либо — это гарантированный способ заставить людей считать, что ты что-то скрываешь. Я ушел от ответа, не отрицая. Как ты и говорила.

— Ренннн, — стону я. Это был тот самый момент, чтобы всё пресечь. Отрицание. Краткое и вежливое.

Он хмуро смотрит на меня и медлит, бережно отводя меня в сторону в коридоре.

— Что я сделал не так? Как мне это исправить?

Странный комок эмоций образуется в моём горле. Рен произносит те самые вопросы, которыми я сама задавалась слишком много раз. Сочувствие к его непониманию рассекает моё раздражение надвое.

— Я бы предпочла, чтобы ты сказал «Я и Фрэнки Зеферино не вместе. Мы коллеги, и я подвозил её по работе. Вот и всё».

Рен смотрит на меня несколько долгих секунд.

— Ладно. Прости. Я могу найти Митча и сказать ему это.

— Это твоё решение. Твоя публичная жизнь.

Он щурится.

— Это и твоя жизнь тоже, Фрэнки. Я не хочу, чтобы о тебе говорили что-то, с чем ты не согласна.

В какой-то момент нашей беседы, пытаясь убраться от проходящих мимо людей, я оказалась вплотную прижата к нему. Теперь в коридоре тихо, остались лишь мы двое и жар, исходящий от его костюма вместе с чистым пряным запахом. Тепло пропитывает каждую часть меня, что соприкасается с ним, и пронзает меня осознанием. Я делаю шаг назад.

— Всё хорошо, Зензеро. Может… может, ты выбрал правильный вариант. Время покажет.

— В любом случае, я найду Митча. Передам, что ты сказала.

Я хватаю его за руку.

— Рен, подожди.

Он правда не против, чтобы люди думали, будто мы встречаемся? Даже когда он бережёт своё сердце для этой женщины? Я абсолютно сбита с толку. Но, как и всегда после долгого дня в шумном и социально опустошающем мире, я слишком устала, чтобы пытаться разобраться. Я просто знаю — что сделано, то сделано, и если он пойдёт искать Митча, это лишь обострит подозрения. Этот парень тот ещё проныра.

— Всё хорошо, — говорю я Рену, отпуская его руку. — Обещаю. Я излишне остро среагировала.

— Ладно. Но скажи, если передумаешь, — он всматривается в мои глаза, и его улыбка возвращается. — Кажется, ты становишься раздражительной из-за голода. Давай запихнём в тебя бургер.

Я открываю рот, чтобы возразить, но потом мой желудок урчит.

— Ненавижу, когда ты прав.

Рен смеётся, и этот звук следует за мной до самого ресторана.

Плейлист: Jeff Buckley — Mama, You Been on My Mind

— О Боже, — стонет она. Фрэнки стоит на моей кухне, раздирает пакетик рутбировых мишек и рвёт одну маленькую липкую фигурку зубами. Я заказал большую коробку этих мишек, узнав, что это её слабость, и собирался удивить её на работе. Но их доставили сюда, и план пошёл псу под хвост, когда она узнала коробку. — Ты где их взял?

— Там же, где и ты, подозреваю. У корпоративного зверюги по имени Амазон.