— Ай…

Пальцы скользнули между моих ног. Я инстинктивно сжала их. От страха. От скованности. Это странное колкое ощущение пронеслось словно ток по моему телу, начиная от его пальцев и заканчивая кончиками моих. Что он творил со мной? Я не могла оттолкнуть его, словно мне связали руки, не могла сказать «уйди», словно мне отрезали язык. Я скована, я растеряна. Беспомощна…

— Девственница.

Мужчина довольно приподнял уголки губ и, убрав руки, отошел на пару шагов от меня, зачесав пятерней свои длинные волосы назад. Я едва пришла в себя, но не могла оторвать глаз от его самодовольного выражения лица.

— Зачем? — задала единственный вопрос, который остался в моей голове.

— Я твой муж и могу делать с тобой что угодно. Касаться, где захочу, говорить, что захочу, трахать, как захочу. Я могу взять тебя прямо сейчас и сделать так, чтобы ты кончила в свой первый раз. Так поступил бы любой мужчина, наделенный властью. Так поступил бы любой, завидев тебя в одной сорочке со спущенной лямкой, — заявил он твердо.

Он все-таки меня увидел…

— Но я не из таких. Я не зверь с недотрахом и не юный мальчишка. Я уважаю женщин и уважаю свою жену. Я хочу, чтобы ты говорила мне правду. Я в ответственности за тебя, и тебе необходимо полагаться на мои решения и на мою власть. В Коране сказано, что мы должны оберегать женщин, даже если они сами этого не хотят. Я пытаюсь тебя уберечь от позора и от косых взглядов. Завтра к тебе придет доктор и подтвердит мои догадки. Собирайся завтракать, я познакомлю тебя с семьей. Мы будем на террасе.

Мужчина развернулся, чтобы покинуть мою комнаты, но я должна кое-что спросить:

— Карим, я…

— Слушай, если снова будешь спорить, я найду причину, чтобы признать наш брак недействительным.

Я вдохнула воздух и ощутила отвратительный привкус обиды. Обиды не только на его грубость, но и на обещанное действие. Я всего лишь хотела поинтересоваться:

— Где я могу помолиться?

— Справа по коридору, вторая дверь. Женская молитвенная. Не задерживайся.

И я не задержалась, сразу же пошла в душ в попытке смыть с себя пот и волнение после встречи с моим мужем. Почему я чувствовала себя такой грязной, словно мне приснился кошмарный сон, а я только от него очнулась? Это странное ощущение не оставляло меня в покое даже после того, как я приняла душ. В чем именно дело? В его грязных действиях или грязных словах?

После омывания и принятия водных процедур, я заколола хиджаб и надела абайю из чемодана, приготовленного для переезда в дом мужа, вышла из комнаты. Он говорил, что женская молитвенная находится недалеко. Надо успеть совершить намаз и поближе познакомиться с семьей мужа, пока…

— Осторожнее! — испуганно выкрикнули сверху, когда я врезалась в твердое и теплое мужское тело…

Аллах, помилуй!

Мне на сегодня хватит эмоциональных потрясений в виде полуобнаженного мужа, дерзкого кота и… неважно.

— Простите, — пролепетала я и прошла к заветной двери в молитвенную.

Надеюсь, шейх Карим не узнает о моем неловком столкновении с незнакомцем и не станет задавать лишние вопросы. Мне и без того придется замолить много грехов, не только столкновение с чужим мужчиной. Наверное, слуга или помощник мужа, но я даже не разглядела его лицо, только почувствовала запах бахура, который исходил от него и пропитал легкие.

Что-то мне подсказывало, что сегодня придется замолить много грехов, и не только за утро, но и за свои поступки в прошлом. За препирательство с мужем, за обнаженную грудь, которую мог увидеть любой. За сестру. Хайя никогда не простит, как бы я не пыталась попросить у нее прощения и поступить правильно в данной ситуации. Но не я приняла решение, его приняли за меня обстоятельства, о которых Хайя наверняка не подозревала.

— Ты долго, — заметил мой муж, когда я спустилась вниз после утренней молитвы.

Я легко нашла террасу в этих хоромах, но чуть не заблудилась, пока искала молитвенную. За круглым столиком, расположенным среди пальм и ярких экзотических цветов, Карим сидел один, не отрывая взгляд от планшета, и пил маленькую чашку кофе, придерживая ее не за ручку, а сверху тремя пальцами. Удивительно. В детстве я тоже так пила чай, пока Назира не отучила меня со словами, что прекрасной девочке нельзя держать чашку, как последователь шайтана.

Я неуверенно села напротив на роскошное кресло-кушетку напротив мужа и внимательно наблюдала за тем, как он завтракал. За жестами, за взглядом, устремленным на планшет, за пальцами, которые постукивали по экрану. Но я тут же отвлеклась на молодую служанку в белом одеянии, поверх которого надет бордовый фартук. Она подбежала с подносом в руках и выложила вокруг меня катаеф*, шакшуку*, хумус, и множество лепешек. Но меня больше поразило, что в дополнение к этому разнообразию и чайнику зеленого чая мне принесли…

— Английский завтрак? — вопросительно я посмотрела на яичницу из двух яиц, бекон из индейки и тост.

— Не знал, что ты любишь. Попросил приготовить все, — уточнил мужчина, не отрываясь от планшета. Девушка миловидно улыбнулась мне и также скромно упорхала внутрь.

Мне было достаточно хумуса и лепешек. И чай, конечно же. Именно тарелку с хумусом я придвинула к себе и отломила кусочек горячей и хрустящей лепешки.

— Ты не любишь яйца? Катаеф?

— Люблю. Но мне достаточно хумуса.