Известно, что каждый из нас уже является результатом длительного исторического процесса и, может быть, изучая сознание человека изнутри, можно достичь не менее значимых результатов, необходимо лишь найти нужное сознание и применить к нему нужный ключ. Этот ключ должен быть биологическим, если мы считаем, что человек — это прежде всего животное, или метапсихологическим, если мы убеждены в наличии Божественной Души. Но, вероятно, он должен меняться в зависимости от нашей задачи. Конечно, извечные биологические чувства любви, ненависти, привязанности будут существовать всегда, но изменятся ли процессы сознания, памяти, так же ли будет построено восприятие и выражение эмоций?

В психоанализе считается, что выход из тупика невроза может быть найден через возврат к истокам невротического конфликта, то есть через погружение в прошлое. Рассказ, фантазия и воспоминание о прошлом является непременным атрибутом детской культуры. Дети убеждены в том, что время управляемо и они ранее были взрослыми, а взрослые станут детьми.

В самом деле, процесс возвращения в детство — фундаментальное свойство нашей памяти и своеобразная её охрана от избытка информации. В определённом возрасте мы возвращаемся в прошлое даже в своих привычках, и чем далее мы продвигаемся в будущее, тем больше мы знаем о прошлом. По мере старения наша память по закону Рибо усиливает события всё более давние, стирая недалекое прошлое. Вероятно, именно этот регресс позволял говорить о смерти как о втором рождении. Реально прошлое — это не только память, но и объекты материальной культуры, каждый из которых в конвертированном виде содержит сознание, мышление, другие психические функции и процессы прошлого.

Индивидуальное и коллективное прошлое содержит значительный творческий потенциал, обращение к которому даёт неожиданные успехи в науке и культуре. В частности, трудно понять поворот Пикассо к нефигуративности «Авиньонских девушек» без понимания традиционного искусства Африки, технику и цвета позднего Ван Гога без японской гравюры, Бердслея без иранской и китайской миниатюры. Обращение к миру насекомых, рыб и рептилий даёт новые идеи технологам.

Наряду с палеонтологией и археологией, реконструкцией прошлого занимаются психиатрия и психология, но в отличие от этих наук как психиатрия, так и историческая психология могут помочь прогнозировать будущее, поскольку условно «патологические» символы являются пластическим материалом эволюции. Это доказывается тем, что они, существуя, не подвергаются выраженному отбору, а их носители или родственники имеют конкретные селективные преимущества. Фантасты и безумные исследователи всегда мечтали об использовании «странных» идей в качестве двигателя цивилизации. Считалось, что изменение или фальсификация прошлого может существенно влиять на будущее, а доступ к скрытой генетической памяти может быть реализован с помощью реального обнаружения в археологическом материале следов «сверхлюдей», пришельцев, презентацией символов могущества данной нации в глубоком прошлом, селекцией нового человека, медитативным или культовым восстановлением сознания предков, которые, таким образом, изменяют современный мир.

Если психоевгенические работы по созданию нового человека возникли прежде всего в нашей стране (речь, в частности, идет о неудачных проектах Харьковского психоевгенического института в 20-х — начале 30-х годов, которые обосновывали необходимость селекции нового человека в связи с «вероятной генетической передачей коммунистического мировоззрения»), то нацистская психогигиена первоначально пошла по пути восстановления архаических мифологических структур.

Одним из наиболее секретных являлся проект группы «Annenerde» (наследие предков), который состоял в реконструкции генетической памяти тысячелетней давности. Проект в метафорической форме был высказан самим Гитлером как возврат к чистоте немецкой античной истории. Осуществлением проекта занялся рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Группа занималась детальным восстановлением символики, обрядов, регламентацией элементов идеологии, культуры, искусства и даже музыки. Члены группы посетили Тибет и были приняты Далай-ламой, хотя до этого ни одного европейца он не принимал.

Последующая мифология приписывает группе создание атомного оружия, которое оказалось в руках США, разработку ряда методик «промывания мозгов» и даже запуск межпланетного корабля в связи с полученными ими тайными знаниями. Консультантами группы были психологи, психиатры, биологи, врачи, физики, философы, архитекторы, художники, которых привлекали для осуществления промежуточных исследований в области мифологии, космогонии и археологии — наук, на первый взгляд не имеющих ничего общего с программой мирового господства. Однако успехи экономического роста СССР в 30-х годах и экономическую и военную мощь Германии в это же время связывают именно с идеологической работой, то есть ритуалистикой и мифологией. При этом попытки советских идеологических структур воссоздать миф будущего в некоторых деталях того же искусства, науки, литературы, пропаганды очень напоминали противоположные устремления в прошлое в Германии (D. Katz et al, 1954; A. Inkeles, 1950).

Речь, таким образом, шла о том, что сверхдержавы пытались овладеть временем. Так, A. Inkeles считает, что не случайным является то обстоятельство, что только в Украине в 1949 году насчитывалось 764 тысяч агитаторов, а в Москве агитатором был каждый тридцатый, то есть 160 тысяч человек. Подобные соотношения можно объяснить социобиологически как бессознательную стратегию выбора пропорций хищник — жертва.

Вряд ли в будущем могут вновь появиться цивилизации ацтеков или восстановится античная немецкая история, но «странные» мысли, а также галлюцинации и непонятное поведение будут всегда. Душевные заболевания составляют целый мир, который таинственным образом является сам по себе бессознательным индуктором ритма истории. Судьбы отдельных замечательных личностей и будущее целых народов могут зависеть от прихоти гения или параноика, но, вероятно, не только в негативном смысле. Ведь всё сущее почему-то было необходимо. Рядом и параллельно с нами существует гигантский захватывающий мир Другого Сознания, Другой Памяти и Мышления, Другого Интеллекта. Некоторые из представителей этого мира остаются в нём навсегда, но никому из нас его не миновать и мы все в определенные периоды своей жизни обречены на непонимание, неразделённые чувства и невыполнимые идеи.

Психоз можно наблюдать, но его можно и воссоздать экспериментально, к обычному мышлению и сознанию можно подойти с позиции экспериментатора, но можно наблюдать его изнутри. В истории драматической медицины остались эксперименты самонаблюдений воздействия алкоголя (И. М. Сеченов), ЛСД (С. Гроф)[4], психотропных средств, инсулина (М. Закель).

Воссоздание конструкций патологического мышления, а точнее, критико-параноического метода С. Дали совершается под влиянием психиатра, основоположника сюрреализма Анри Бретона. Его влияния не избежал П. Пикассо, дадаисты, В. Кандинский. Идея о том, что контакт психиатров, психологов и художников позволит создать новое психоделическое искусство и науку, привела к созданию первой сюрреалистической группы; эти же идеи возродились в конце века в концепции Санкт-Петербургского журнала «Кабинет».

Интерес к спонтанности, экспериментальности, словом, к тому, что характеризует высвобождение неких подсознательных творческих конструктов, охватывает всю историю искусства и литературы XX века. Двигателем этого процесса является психоанализ и психиатрия. В кругах художников и поэтов, благодаря сюрреалистам, возникает мода на прохождение психоанализа, это меняет технику письма и усиливает процесс спонтанной автоматичности. В частности, психоанализу подвергаются в разное время Макс Эрнст, Хуан Миро, которого Бретон называет «самым сюрреалистичным из всех сюрреалистов», Сальвадор Дали, Ганс Арп.