Я схожу с ума. Разум не выдерживает всего, что происходит со мной. Выкидывает подобные галлюцинации. Теряюсь, не знаю, что сказать. Как быть? Встать и уйти? О чём мы говорили?

— Так почему ты не сказал про папу? Что не мы стали причиной его смерти? — произношу дрожащим голосом.

Адэм медленно встаёт со стула. От него исходят вибрации гнева. Глаза чернее, чем грозовая ночь. Как я могла подумать, что они карие? Это всё моё воображение.

— Что бы это изменило? Ты страдала бы меньше? — его голос стеклянный.

Прищуренный взгляд стреляет в меня молнией.

— Нет. Но возможно, ненавидела бы нас чуть меньше, — бросаю в ответ.

Отворачиваюсь от него и шагаю к двери. Стараюсь унять трясущийся подбородок и грядущий поток ядовитых слез.

Адэм.

Бессонница стала постоянным спутником Адэма в последние месяцы.

Он сидит за макбуком уже несколько часов, когда давно перевалило за полночь. Голова и глаза болят от бесконечной смены информации и цифр в отчётах. Уход в иной мир Мураза Низами привнёс в его жизнь коррективы. Новые обязанности и статус.

Теперь он управляет огромной компанией, а так же женат на девушке, с невыносимым характером и упрямым нравом.

Адэм откидывается на стуле, нажимает пару клавиш, сохраняя нужные ему документы.

«Хочу каждый миллиметр твоего тела. Хочу все твои грёбанные мысли. Хочу наполнить твои легкие своим дыханием. Хочу твоё сердце себе.» — в голове звучит собственное признание. Хочется прижать к вискам курок. Какого чёрта на него, блять, нашло?

Стоит только подумать о Камилле, как руки сами собой тянутся к пачке с сигаретами. Схватив их, он выходит на террасу. Достаёт одну, тянет в рот, но не закуривает.

Девушка настолько засела в голове, что если так будет и дальше, он заработает рак лёгких.

Проходит вперед к стеклянному куполу. Оттуда ему открывается вид на часть её террасы. Рассматривает дверь, ведущую в её гостиную. Свет погашен всюду. Значит, спит.

Мысли уносят его в тот день, который предшествовал тому, в какой хаос сейчас превратилась его жизнь.

Адэм был уже знаком с этой сукой, под названием «смерть». Только на этот раз она не проявила благородства и показала, какой может быть внезапной и неожиданной.

Он собственными глазами видел, как остекленели глаза Мураза, как перестало биться его сердце, но не мог поверить в случившееся.

Смерть опекуна настолько потрясла его, что изначально казалось, он свихнётся. Даже, когда потерял собственного отца, не переживал так болезненно, как скоропостижную кончину Мураза.

Микаэль Берк был болен продолжительное время. Все, включая Адэма, были готовы к тому, что мужчина покинет этот мир. Но случай, который произошел с Муразом, стал потрясением для многих.

Неотложная помощь погрузила тело в машину, чтобы отвезти в морг, и Адэм, сев в автомобиль, поехал следом. Он нёсся по ночной трассе и, как проклятый, молил Всевышние силы, чтобы случившееся оказалось сном, ошибкой. Чем угодно, но не жестокой реальностью.

В ушах стоял крик Камиллы. Перед глазами бледное заплаканное лицо. Она была в прострации, отказывалась верить в смерть отца. И если бы не потеряла сознание, он не знает, как бы удалось оттащить её от тела мужчины.

Чувство вины сжирало его изнутри, как черви прогнившую плоть. Яркий свет, от мигалки неотложной помощи, слепил глаза. Адэм мчался за машиной, словно старался догнать и вернуть к жизни Мураза. Он не знал, зачем он едет, но не мог оставаться на месте, ничего не предпринимая.

Доехав до места назначения, он сел у машины. Внутрь его не пускали. Ехать куда-либо не было сил.

Он сидел во дворе больницы, облокотившись спиной о холодный метал и игнорируя трещащий от звонков телефон. Каждая минута, что бежала вперед, вдалбливала гвоздь в его сердце и отяжеляла совесть. Перед глазами снова и снова прокручивалась картина того, как Мураз оседает на землю, от услышанных слов, произнесенных им.

От отчаяния хотелось выть волком, крушить всё вокруг. Это был крах. Он не знал, как сможет продолжить жить с таким грузом на душе.

Глаза резало, словно в них насыпали расколотое стекло. В висках пульсировала адская боль. Безысходность и обреченность давили своим грузом.

Спустя пару часов, в таком положении его нашли братья Низами. Все четверо приехали к моргу. Они были в таком же ужасном состоянии, как Адэм. Красные глаза, налитые кровью. Лица, искажённые скорбью.

Никто из сыновей не мог поверить в то, что Мураза больше нет. Адэм знал, что это только начало. По-настоящему будет крыть позже. Когда проходит время, и приходит осознание смерти родного человека, вот тогда боль вгрызается в горло со всей своей мощью.