— Обалдеть, Луговой! Ты что, наследство получил? — воскликнула Стася, когда увидела, как на столе материализуются блюда с двух подносов, один из которых принёс я сам, а другой — официантка.

— Куда мне! Я же уже говорил: заработал.

— А на фига такой пир? Хватило бы кофе с пирожными.

— Ты что, неголодная? — обвёл я рукой стол, — что тут есть? А? Начать и кончить. Нежнейшие люля так и тают во рту… — я лукаво улыбнулся.

— Гад! — сглотнула слюну девушка.

— Не тормози, налетай, Стася! Мы молодые. Нам надо хорошо покушать. И обязательно выпить. На сухую дальнейший разговор вести будет непросто… — последнюю часть фразы я проговорил едва слышно, больше для себя, чем для собеседницы.

Глава пятнадцатая

Все всегда уезжают навсегда.

Вернуться невозможно —

вместо нас всегда возвращается кто-то другой.

Макс Фрай.

Но придёт ещё время — расстанешься с горем и болью,

И наступят года без меня с ежедневной любовью.

Иосиф Бродский.

Несмотря на все усилия Меченого с его идиотским сухим законом, хорошего местного вина в кафе, да и в магазинах области было всё ещё предостаточно. И сухое красное в «Сугробе» оказалось выше всяких похвал. Даже для меня, искушённого разнообразием Москвы 20-х грядущего века.

Конечно, ужин не шёл ни в какое сравнение с пиром, устроенным мне князем Вяземским в вокзальном ресторане Златоуста. Но и настоящий люля — это люля. Слова тут неуместны. Искушённому достаточно. Эх, жаль я не поэт…

О добавке думали недолго: взяли ещё порцию на двоих. И не пожалели.

Но сколь верёвочке не виться, а петелька-то — вот она. Кофе и мороженое тоже имеют свойство когда-нибудь заканчиваться.

— Стась… — окликнул я девушку, лениво обсасывающую ложечку мороженого и с любопытством разглядывающую пары за соседними столиками.

— Умгум? — обернулась она, вскидывая правую бровь.

— Готова воспринимать суровую реальность? — я решил начать разговор в несколько ироничном тоне. Хотя как ни сообщай неприятные новости, а суть их от этого не изменится. Хоть мёдом их измажь. А горечь никуда не денется.

— Ты меня начинаешь пугать, Луговой, — она вернула ложку в креманку и пристально уставилась на меня, — неужели решил бросить институт и податься в бизнес?

— Э-э-э… не институт…а с чего это ты решила? — немного опешил я.

— Прикинулся нехило, — она демонстративно смерила меня взглядом, — деньги появились, оделся не то чтобы со вкусом, но и не совсем безнадёжно…хотя, нет. Вряд ли в бизнес. Нафига тебе тогда экстернат? — задала она себе вполне логичный вопрос.

— Так, Стася. Стоп. Не туда уехали. Начну сначала. Ответь мне, прекрасное создание, что самое ценное для человека в обывательском смысле? Предупреждаю, я не о высоком, нравственном и прочем глобальном. С точки зрения голого прагматизма. Ну?

— Время! — почти не задумываясь выдохнула девушка.

— Молодец, возьми с полки пирожок! Так вот, я хочу тратить его на то, что важно для меня. Отсюда и решение с экстернатом.

— Тогда тем более моя версия с бизнесом сюда вписывается! — азартно хлопнула в ладоши Стася, — куда-то же высвободившийся ресурс времени ты должен использовать.

— Ну, в какой-то мере ты права. Только бизнес здесь не в смысле торговли или предпринимательства, а в значении «важное дело». Но и это сейчас не существенно. Я тебя сегодня пригласил на самом деле, чтобы сообщить, что мы должны расстаться…всё равно это случится в недалёком будущем, так что… — блин, как не репетировал мысленно до этого, как не готовился, всё равно вышло дерьмово. Пошло до ужаса! Дипломат из меня, как из бегемота канатоходец.

Вон, уже…сидит напротив. Губы сжала, аж побелели. Глаза на мокром месте. Знаю, что не заплачет, а сердце так и гложет. Эх, Стася…Стасенька, мечта ты моя давняя да несбывшаяся…

Я аккуратно, но настойчиво, взял ладони девушки в свои. Дрожит. Напряглась. Какая же ты сволочь, Гавр. Распоследняя паскудина.

— Стася, выслушай меня внимательно и не перебивай, — я старался говорить ровно, выверяя своё дыхание в такт дыханию девушки, — ты сейчас разгневана, обижена и готова рвать и метать. А ещё ты растеряна. Это нормальная реакция. Способность нормально соображать обязательно вернётся. Слушай мой голос. Дыши, родная, дыши, — Стася дёрнулась, попытавшись высвободить руки, но куда ей против хватки анавра.

Обошёл стол и, придвинув ногой стул, сел рядом, приобняв её за плечи, — слушай меня, лапушка, я сейчас тебе кое-что расскажу, а ты уж сама решишь, верить или проклинать. Хоть бутылку мне на голове разбей, хоть обложи последними словами. Но выслушай…умоляю!

Я постарался сжато, можно сказать, скупо рассказать ей свою историю, начиная с момента гибели семьи в аэропорту Домодедово и заканчивая самостоятельным прорывом в эту реальность. Не приукрашивал, старался избегать недомолвок. Надеялся, что наше общее увлечение фантастикой поможет Станиславе адекватно принять историю, которая даже мне самому казалась полнейшей ересью. Особенно сейчас, когда я своими руками уничтожаю любую надежду на призрачное счастье из прошлого. Стася должна если не принять, то хотя бы смириться с той правдой, которую я сейчас на неё обрушил.