– Лезь!

Снова ступенька, снова подкинул вверх. Теперь Егор топтался уже на другом плече. Пена приблизилась. Все. Согнул левую ногу, почему-то мне захотелось сберечь ее.

Пена захватила меня по щиколотки. Я ожидал жара, почему-то представлялось, что дрянь эта будет горячей. Или холодной. Что она прочувствуется. Ничего. Пена как пена. Я собрался, подпрыгнул, вцепился в решетку и стал на руках подниматься.

Влезли в вагон, перебрались в другой, бухнулись на скамейки, и только тут проняло. Правую ногу, отмороженные пальцы пощипывало. Прихватило. Я откинулся и стал стаскивать ботинок. Ботинки у меня из двойной кожи, а между ней еще особый студень, вроде как охлаждающе-согревающий, что совсем не помешало мне пальцы отморозить. А ботинки от пены помогли. Верхнюю кожу съело почти по кругу, а там, где были пальцы, прожгло еще и нижнюю. Наружу выставились проплавленные портянки, между которыми чернели пальцы.

Боль не чувствовалась. Пока.

– Здорово… – прошептал Егор. – Надо перебинтовать.

– Надо.

Я достал китайский кривой нож. Кожа ботинка скукожилась и обжала ногу с неожиданной крепостью, вряд ли получится снять. Пришлось резать. Нож у китайцев оказался тупой и с неудобной рукоятью – пальцы надо было вставлять как бы внутрь, и резал плохо, больше пилил, продрался до подошвы с трудом, чуть пальцы не выломал.

Захотелось пить. Егор сунул бутылку.

Нехороший признак, когда пить хочется. Воспаление. Но я все равно попил, мелкими глотками.

Напротив, на желтом сиденье, развалился мертвец. Не скелет, мертвец, хорошо сохранившийся труп в бархатном жилете и дурацкой шляпе. Жилет и шляпа были изъедены сверчками, кое-где через материю проросли трогательные фиолетовые цветочки, в коричневых руках этот оригинальный человек держал трость с головой крокодила.

Странно. Ведь даже трупы у нас баловливые, а этот как умер, так и не встал. Возможно, Гомер прав, бродить отправляются только грешники. Праведники же усыхают. Или, напротив, разлагаются быстро, для безобразий не остается плоти. Наверное, летучие китайцы об этом имели научную информацию, жаль, что нельзя с ними поговорить.

– Даже глаз сохранился, – прошептал Егор. – Блестит…

Забавно. На лице покойника действительно поблескивал глаз.

– Смешно, – сказал я. – Робот, что ли?

Егор хотел потрогать, не решился. Выглянул наружу.

– Не уполз туман-то, – сказал он. – Тут, сидит. Или лежит. Прямо под нами.

– Плюнь в него, – посоветовал я.

Егор плюнул.

– Опять не уполз.

– Это жаль.

Я закрутил бутылку и вытряхнул ногу из ботинка.

– Ого… – Егор покачал головой.

Действительно ого. Пальцы почернели. Некроз. Гангрена. Но это еще не все: кончики были точно слизаны – пена поработала. Неудачно… Впрочем, такие штуки всегда некстати происходят.

– Надо помазать… – неуверенно сказал Егор.

– Соплями? – осведомился я.

Снизу ударило, вагоны простонали железом, землетряс.

Голова у мертвеца дернулась, глаз вывалился и покатился. Стеклянный.

Почему-то это обстоятельство Егора потрясло. Он поднял глаз, стал его разглядывать, дышать в стеклянный зрачок, протирать о куртку, перекидывать из руки в руку. А потом он стал думать про этот глаз. Вслух, разумеется. Как это – носить в голове стеклянный глаз, почему ему не сделали новый, при каких обстоятельствах был утерян настоящий… Мне не очень хотелось обсуждать чьи-то посторонние, к тому же еще и стеклянные глаза, мне предстояла серьезная операция, а тут чей-то посторонний стеклянный глаз…

Да и настроение было злое, давно не испытывал такого. В виски била свирепая кровь, хотелось кого-нибудь убить, а потом хорошенько отоспаться. Я развел костерок из окрестной пластмассы, протер нож спиртом, затем прокалил на огне. Затем еще раз протер – пластмасса коптила. В наших условиях не стоит пренебрегать обеззараживанием.

Пошевелил пальцами, попробовал растопырить. Шевелиться шевелились, но растопыривались не очень. Надо резать, однозначно.

– А может, не надо все-таки? – спросил Егор.

– Надо.

– А Алиса? Почему пальцы-то не выздоровели?

– Выздоровели, – возразил я. – Но не на всех ногах. Не повезло.

– Ты что, вот так возьмешь и отрежешь?

– Ты хочешь мне помочь?

Егор помотал головой.

– Я так и думал.

Тянуть нечего, я взял нож, приставил к ступне, ударил подвернувшейся железкой.

Не так больно, как боялось. Пальцы отвалились. Два. Поднял, посмотрел, кинул в костер. Полил рану спиртом, прижег.

– Теперь ты Беспалый, – с уважением сказал Егор.

Я чуть не рассмеялся – для того, чтобы завоевать уважение, мне пришлось отрезать пальцы. Как все просто. На самом деле просто, взял и отрубил еще один, под корень, чтобы наверняка. И тоже прижег.

Обмотал портянкой, сунул в разрезанный ботинок. Если повезет, то рана присохнет. Через пару дней смогу пробежаться. Но не быстро и не далеко.

– Теперь тебе надо отдохнуть, – заботливо сказал Егор.

– Отдохнем в гробу.

Я встал. Без пальцев было непривычно. В ноге ощущалась нехватка и еще некоторая неустойчивость.