– Добрый день, Сирена.

– О! Джефф! Я уж думала, вы не появитесь.

Я и не заметила, как он подошел. Слишком увлеклась воображаемыми картинами падения Джордана в пропасть.

– Агнесс долго собиралась, а потом мы попали в пробку.

– Я рада, что вы здесь. Надеюсь, ваша крестница тоже.

Джефф развел руками.

– Пока неясно. Она отправилась осматриваться. Поглядим, каким будет вердикт.

– У девочки-подростка? Я даже боюсь представить, – я закатила глаза, мол, можно ожидать какой угодно реакции.

Вообще-то я считала выставку очень удачной. Она получилась разноплановой, никакой единой тематики. Снимки выставили на любой вкус: от природы и уличной съемки до портретов и кадров, что я делала для рекламы. Фотографии я выбирала лично. Те, что вызывали у меня эмоции. Не только положительные. Любые. И сейчас, оглядывая «экспонаты», я видела, что не ошиблась. Снимки жили, дышали.

Если Агнесс, действительно, личность творческая, то должна оценить мои работы.

– А вот и она, – Джефф указал рукой на девочку, стоявшую перед одним увеличенным снимком. Спиной к нам. – Изучает. Явно изучает.

Я посмотрела в указанном направлении и… качнулась.

Агнесс стояла возле важного для меня снимка. На нем я запечатлела озеро. Водную гладь, камыши и другую растительность, а еще бутафорскую мельницу, которую сделали для красоты. Мы как-то отдыхали там. Семьей. До безумия, что организовал нам Джордан.

Но дело было не в снимке. В девочке. В ее облике, позе.

Я не видела ее лица. Но всё остальное: руки за спиной, наклон головы… Они… они…

– Всё в порядке, Сирена? – спросил Джефф с заботой. – Вы побледнели.

Я кивнула.

– Да, в порядке. Просто неделя выдалась адская. Подготовка выставки и всё такое, – я вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. – Вы сказали, у Агнесс сейчас проблемы с отцом? После смерти матери.

– Верно, – Джефф на миг сжал губы. – Но я тогда не всё сказал. На самом деле, ситуация гораздо сложнее. Это не первая трагедия в жизни девочки. Агнесс… приемная. Однажды она уже потеряла семью. А Рон и Натали – его супруга – похоронили своего ребёнка. Так получилось, что я поспособствовал… хм… помог им троим найти друг друга. Кто же знал, что Натали вскоре заболеет, и Агнесс ждёт новая потеря.

В этот самый миг девочка обернулась, словно почувствовав наши взгляды.

Она посмотрела на нас, а мои пальцы вцепились в перила мертвой хваткой.

Её лицо… Я видела его во сне каждую ночь месяцами, потом чуть реже, а сейчас… сейчас пару раз в неделю, а иногда и чаще.

Это лицо… Оно принадлежало девочке, которой навсегда осталось одиннадцать лет. Девочке, вот уже три года лежащей в могиле. Девочке, которую звали вовсе не Агнесс.

Ей не могло быть четырнадцать. Она не могла стоять здесь.

И всё же она стояла. Перед фотографией озера, где мы вместе отдыхали: она, я и Марко…

Я закрыла глаза, погружаясь в прошлое. На пятнадцать лет назад.

Марко смотрел мягко, а пальцы ласково гладили мою ладонь.

«Всё будет хорошо. Просто поверь в это. Знаю, мы не планировали заводить ребёнка так рано. Но твоя беременность – это свершившийся факт. Назад пути нет. То есть...» – мой молодой муж запнулся. – «Он есть, конечно. Но я против. Категорически».

«А если мы не справимся? У нас обоих учеба. И финансовая ситуация непростая».

Меня, правда, терзали сомнения. Мы едва поженились, только начали учёбу в колледже. Жили в студенческом общежитии. Ребёнок в нашу нынешнюю ситуацию совершенно не вписывался. Но в то же время альтернативный вариант меня саму не устраивал. Внутри росла жизнь. И подписывать ей приговор просто не хватало духу.

«Деньги – дело наживное. Найду дополнительную работу», – пообещал Марко, и я прочла в его глазах уверенность в собственных силах и нашем будущем.

Он не боялся трудностей. Считал, что пока мы вместе, нам всё по силам.

«Просто поверь», – повторил он с улыбкой.

«Верю», – прошептала я в ответ, решившись на самый важный в жизни шаг.

Легко, действительно, не было. Особенно первое время. Но я ни разу не пожалела о сделанном выборе. Потому что ОНА была замечательной. Нашим маленьким чудом. И мы были счастливы. Втроем.

До того самого дня, как я почувствовала на себе жадный взгляд Джордана…