— Какая? Какая надежда?

В её глазах цвели молнии и решимость. Браво, рыжая! Я, Моран, точно бы в тебя влюбился.

— Я не знаю играет ли это какую-либо роль, но… Всё возможно.

Кхисс умолк на мгновение.

— Всё дело в том, что…

Он поморщился, словно не мог подобрать слова, чтобы поточнее выразить свою мысль.

— Я потом расскажу. Спускайся вниз, перекуси, а пока поищу… проводника.

Вулх при слове «перекуси» радостно завертел хвостом и невольно вытеснил Морана прочь, во тьму оборотнической души.

Перекусили неплохо. Гусь с какой-то растительной дрянью. Гусь вкусный, дрянь, как ни странно, тоже вулху понравилась. Пока серый брат с наслаждением поглощал содержимое широкой деревянной миски, я, Моран, тускло отсвечивал где-то на задворках его звериной души, изредка прислушиваясь к словам Тури.

— Надо отсюда выбираться, отдыхать потом станем. Как говаривал один хороший человек, доживём до урожая, тогда и будем малину жрать.

Я насторожился. Потому что тоже знавал одного хорошего человека, который любил так выражаться. Унди Мышатника, да охранят его душу от бурь заоблачные выси…

Наверное, вулх, прислушавшись к моим мыслям, чересчур внимательно уставился в лицо Тури. Девчонка столь же пристально взглянула в глаза вулху.

— Ты кто? — спросила она, словно я мог ей ответить.

Но ответа она не дождалась. Да и не ждала.

— Понимаешь, Одинец, — сказала она неожиданно дрогнувшим голосом, — жил в доме у Беша старый забулдыга Унди…

Тьма! Она на самом деле знала Унди Мышатника!

Вулх забеспокоился и постепенно оттеснил меня вглубь. Я только успел подумать, что Унди действительно зарезали в Айетоте, где обитал Беш Душегуб… И что у Беша была ручная карса. Карса, джерх забирай! Мадхет, несомненно мадхет. То есть, Тури. Она служила Бешу, пока не загрызла его. И не его одного. Ведь Лю в Дренгерт явился именно из Айетота, если верить стражнику по прозвищу Три Лапы. А ему я верил. Значит, Тури, рыжая бестия, это именно ты прикончила Беша Душегуба.

Я не одобрял убийств, но это был тот самый случай, когда я не стал бы возражать.

И ещё я подумал — что знает Тури обо мне? О Моране? О резне в Плиглексе, когда мне пришлось убить шестнадцать человек, отъявленных, правда, негодяев — знает? И стычке с номадами на южных границах — знает? О пьяном кожевнике, который забрался в мой дом в Торнсхольме перед самым пересветом — знает?

Тьма…

Следующий раз Моран очнулся всего на миг, как раз тогда, когда зубы вулха щёлкнули в полупяди от чьего-то искажённого бородатого лица, а совсем рядом с ухом свистнул меч, хвала небу, находящийся в руке Тури, рыжей бестии.

Драка. Снова драка. Которая по счёту за последние дни? Моран не помнил, а вулх считать не умел.

Он умел только убивать… и ещё любить. Хоть это не слишком-то совмещается в людском понимании. Убивать, защищая тех, кого любишь.

Едва вулх позвал меня, я снова выплыл из небытия. В небе пылал Четтан. Моран прищурился бы наверное. Хотя вряд ли. Свет Меара синий, и оттого кажется более холодным, но куда ярче, чем тёплое дыхание Четтана. Морана, то бишь меня, Четтан тревожит, а вулх привычен со щенячьего возраста.

— …то есть, как не нашёл? Да скажи, наконец, зачем нам проводник? — спросила Тури с отчаянием в голосе. Лоб её был в крови, рыжая шевелюра в полном беспорядке, и я с негодованием заворчал. Да кто посмел обидеть мою спутницу?

Потом я присмотрелся, и увидел, что в руке у Тури меч, и лезвие его тоже красно от крови. М-да. Вероятно, обидеть её не удалось. И ладно. У вулха саднило правое плечо, всё время хотелось его полизать.

— В Сунарру вошли Одинец с карсой. Значит, Тури с вулхом вообще-то могут выйти из города.

Вулх слепо обрадовался. Выйти! Выйти! Прочь отсюда! Здесь вкусно кормят, но здесь же норовят обидеть хозяйку, больно колют в плечо холодным мёртвым железом и друг-тот-что-внутри тоже хочет отсюда выбраться. Он не так быстр и ловок, как вулх, но, кажется, гораздо лучше понимает людей, которые от природы совершенно непонятны. Большей частью.

«В который уже раз нас спасёт двойственная оборотническая натура? Лю знал, кого посылать в Каменный лес…»

В самом деле. Город привлёк Одинца с карсой. Тури же с вулхом — совершенно другая парочка, как не крути. Хотя ужасно обидно, что я совершил ошибку. И, собственно, провалил всё дело, лишил памяти и себя, дурня, и Тури, смелую девчонку-мадхета.

Мне стало джерховски стыдно за себя. Эх-ты, герой драный. Сортиры тебе чистить, а ещё лучше бы сдохнуть в яме у Чистых братьев. Потому что жизнь твоя никчёмна, и ты способен только подвести спутника… спутницу, точнее. Которая всю дорогу только и занимается, что выпутывается из дурацких положений, в которых ты её бросаешь на пересвете. И тебя, между прочим, вытаскивает.

Скотина ты Моран, хоть и человек.

Я до того разозлился, что ухнул в черноту сознания вулха и долго оттуда не выходил. До самого пересвета.