— Покороче или поподробнее?

— Покороче. Совсем коротко.

— Лады. А нельзя ли чашку чая? Умираю от жажды.

Я выдавливаю улыбку и осторожно выбираюсь из-за прилавка. Жестом пропускаю его вперед себя.

— За этой дверью комната для персонала. После вас.

Клемент неспешно идет в указанном направлении, а я за ним на безопасном расстоянии. Мелькает мысль рвануть через торговый зал и выброситься сквозь витринное стекло наружу. Пожалуй, не очень разумно.

Я щелкаю выключателем, и Клемент присаживается на краешек стола, сантиметрах в десяти от моей сумочки.

«Ах ты гад».

Что ж, плетусь в дальний конец комнаты и включаю чайник, стараясь лишний раз не поворачиваться спиной к незваному гостю. Краем глаза замечаю, что стул по-прежнему подпирает дверь черного хода. Как же, черт побери, этот тип тогда проник в магазин?

Сам же Клемент как будто нисколько не смущен всем этим спектаклем и неспешно оглядывает помещение.

Мне приходится подстегнуть его.

— Ну так рассказывайте, — вздыхаю я. — Что вам здесь надо?

— Ага. Ты, пупсик, будь готова. Поверить довольно сложно.

— Слушаю.

— Ты просила о помощи, и меня послали на помощь. Я не могу никуда уйти, пока не совершу искупление и не помогу тебе.

— Это что же, вы вроде ангела-хранителя?

— Я разве похож на ангела? — фыркает Клемент.

— Хм, я бы сказала, вы больше походите на порнозвезду семидесятых. Только без обид.

— Да все нормально. Разок я и вправду вписывался на съемки.

«Фу-у-у!»

Чайник уже кипит. Я быстренько достаю из буфета две чашки.

— Сахар?

— Три.

Еще бы ему пузо не отрастить с такими дозами!

Разливаю по чашкам кипяток и бросаю пакетики. И тут же вспоминаю слова мисс Хендерсон. Надеюсь, Элеонора Рузвельт все-таки была права и я куда крепче той мочи, что собираюсь сейчас подавать.

Затем щедро сыплю сахар в одну из чашек и добавляю молока в обе. Осторожно передаю напиток Клементу, или кто он там, черт его побери.

— Твое здоровье, пупсик!

Господи, да перестанет он называть меня пупсиком или нет? Впрочем, сейчас это меньшая из моих проблем. Пусть.

Я отпиваю чаю с надеждой, что кофеин хоть немного снимет усталость.

— Итак, Клемент. Значит, вы здесь, чтобы помочь мне.

— Точняк.

— И, насколько я поняла, на самом деле вы мертвый?

— С 1975-го.

— Что ж, это объясняет ваш ужасный джинсовый наряд.

Он критически осматривает свое одеяние, затем поднимает на меня негодующий взгляд:

— Эй, а что с ним не так? Этот прикид стоил мне чертово состояние! Отхватил на Карнаби-стрит.

— В 1975-м?

— Не… Скорее, в 74.

Я киваю. Что ж, соответствует его легенде. Еще глоточек чая.

— И чем вы занимались в 1975-м, до того как… хм, умерли?

— Да всяким-разным.

— Разнорабочий! Просто великолепно! — вздыхаю я. — Мне нужен спасатель, а присылают специалиста по развешиванию полок!

— Не, я был не таким разнорабочим.

Мой дар небес делает огромный глоток и ставит чашку на стол.

— Я был решалой.

— И что это значит?

— Если у людей возникали проблемы, я их решал. Охранял, там, долги вышибал, ну и порой приходилось убеждать кое-кого, скажем так, изменить позицию по определенному вопросу. Работа разнообразная.

— Так-так. Если не секрет, как именно вы умерли?

— Стукнулся головой.

— Стукнулись головой?

— Ага. О крикетную биту. Не заметил.

— Так вы играли в крикет? — Я даже не пытаюсь скрыть своего удивления.

— Это произошло в два часа ночи. В одном из переулков Камдена. Так уж вышло, что я не надел белую форму.

— О!

Я отчаянно пытаюсь подавить зевок. Так, нужно выбираться из этой идиотской ситуации.

— Что ж, все это, конечно же, интересно, но у меня сегодня был трудный день, и сейчас мне хотелось бы отправиться домой.

— Класс! А то здесь собачий холод.

И он с воодушевлением встает.

— Простите, Клемент, но я имела в виду, что хочу поехать одна.

— Хм. Но ведь вам нужна помощь, так ведь?

— Пожалуй, что и нужна, но…

— Тогда обсудим по дороге. Где ваша тачка?

Жертва крикетной биты выжидательно смотрит на меня.

Ну уж нет, в мою машину он не сядет.

А потом вдруг вспоминаю. Вспоминаю, что нахожусь в данный момент в своем магазине по той причине, что прямо перед моим домом околачиваются прихвостни Стерлинга. Так, домой я не поеду, но и оставаться здесь желания у меня тоже нет.