Заходим в «Старбакс» и встаем в небольшую очередь.

— Что будете есть? — спрашиваю я.

— Здесь подают английский завтрак?

— Нет.

— Ну и ладно. Тогда ограничусь парочкой сэндвичей с беконом.

— Клемент, это не какая-то тошниловка. Выберите, пожалуйста, из того, что есть.

Его глаза следуют за моим пальцем, указывающим на меню над прилавком. Несколько секунд он изучает перечень блюд, который, судя по выражению его лица, в восторг его не приводит.

— Что такое песто?

— Выбирайте из того, что знаете.

— Тогда тост с ветчиной и чеддером, — ворчит он.

Очередь продвигается, и полная энтузиазма девушка осведомляется о нашем заказе.

— Один тост с ветчиной и чеддером. Один багет с тунцом. Средний американо и… Клемент, что вы будете пить?

— У них есть тизер?

— Нет.

— Значит, чай.

Клемент занимает позицию у выхода, словно вышибала ночного клуба, и мы молча переминаемся с ноги на ногу, пока не выкрикивают наш заказ. Я хватаю поднос и пригоршню пакетиков с сахаром, и вдвоем мы поднимаемся по лестнице к столикам.

Как в большинстве подобных заведений, перед нами море призрачных лиц, уткнувшихся в разнообразные цифровые устройства.

Водружаю поднос на ближайший свободный столик и сажусь. Клемент плюхается напротив и осматривает публику. Наконец, поворачивается ко мне и делится наблюдением:

— Напоминает фильм, что я как-то смотрел в кинотеатре.

— Простите?

— «Ночь живых мертвецов». Не видела?

— Хм, нет, не думаю.

— Только посмотри на них, — кивает он на парня и девушку лет двадцати с небольшим, устроившихся за столиком у дальней стены. У обоих в руках телефоны, безучастные взгляды устремлены на экраны. Заключить, что они пара, можно лишь на том основании, что они сидят за одним столом.

— Добро пожаловать в наше цифровое общество, Клемент.

— У каждого, значит, одна из таких штук?

— Ага.

Клемент качает головой и снимает крышку со стаканчика. Высыпает в него пять пакетиков сахара и делает глоток.

— Слышишь, пупсик?

Я послушно замираю и прислушиваюсь. Как будто ничего неуместного.

— Что слышу?

— Да в том-то и дело, что ни хрена не слышно — все молчат! Во всех кафе, где я бывал, люди сидели и болтали между собой!

— Верно, теперь люди общаются по-другому.

— Что? Ты хочешь сказать, люди больше не разговаривают?

— Вовсе нет, просто общаются по социальным сетям или сообщениями.

— Хм, чем бы ни были эти штуки, живете вы как чертовы зомби.

Я оглядываю зал кофейни. Пожалуй, Клемент в чем-то прав.

Мы присоединяемся ко всеобщему сосредоточенному молчанию, жуя сэндвичи и потягивая неоправданно дорогие напитки. После замечания Клемента отсутствие разговоров невозможно не замечать. Если бы не тихая музыка на заднем фоне да всепроникающий гул вокзала, тишина была бы гнетущей.

И тут тишину нарушает звук протяжной отрыжки.

— Прошу прощения, — басит Клемент.

Под аккомпанемент недовольного цоканья в нашу сторону поворачивается с десяток голов.

— Боже, так они живые, — все так же громогласно замечает Клемент.

Он встает, и все головы немедленно возвращаются на исходные позиции. Похоже, никто не горит желанием напомнить ему о манерах.

Внезапно у меня возникает ощущение, будто на мне не кожаная куртка, а средневековая «бочка позора».

Хватаю сумочку и мчусь к лестнице, стараясь не поднимать голову, чтобы не встречаться с осуждающими взглядами посетителей.

Ноги так и несут меня, пока я не оказываюсь метрах в тридцати от «Старбакса», под прикрытием билетного автомата. Через несколько секунд на выходе из кофейни материализуется фигура Клемента, который направляется прямиком к моему укрытию.

— Пупсик, ты в порядке? В туалет, что ли, нужно?

— Нет, Клемент, не нужно, — огрызаюсь я. — И ваших ужасных манер, и наглых комментариев тоже! О чем, черт побери, вы только думали?

— Да ни о чем я не думал…

— Вот именно! Кто вас только воспитывал! Вы просто мужлан!

— Да расслабься. Я всего лишь пытался разрядить обстановку. Мне показалось, тамошним посетителям это не помешает.

При любых других обстоятельствах я бы уже умчалась в бешенстве прочь. Однако сейчас приходится мужественно противостоять стихии.

— Прежде чем мы отправимся дальше, дайте слово, что будете вести себя прилично. Вот честно, Клемент, вы прямо как десятилетний ребенок! Может, пора повзрослеть?