— Закрыт, — сказал Ник, — но я застал его дома. Сначала он был не особенно рад меня видеть, но я убедил его, что меня стоит выслушать.

Рэйчел была заинтригована.

— И?..

— И я оказался прав. Мы уже обсудили сделку в общих чертах.

— Какую сделку? — спросила уже Рэйчел-журналистка.

— Думаю, мы сможем спасти ваш Эшгроув, — сказал Ник, — и при этом не помешать стройке.

Рэйчел уставилась на него, и он ухмыльнулся, довольный произведенным эффектом.

— Как? — нетерпеливо спросила она.

— Я продал ему свой дом.

— Что?

— Я продал ему свой дом. Ты же знаешь, его сад примыкает к участкам.

— Но я все равно не понимаю…

— Рэйчел, — засмеялся он, — ты меня разочаровываешь. Я думал, ты сразу поймешь. Он купит мой дом, снесет и тогда сможет провести дорогу на его месте, а не через деревенскую площадь.

— Ты шутишь!

— Нет, милая девочка, не шучу.

Рэйчел почти не обратила внимания на это ласковое обращение, но от Роуз оно не ускользнуло, и она разулыбалась. Сидела, глядела на них обоих и думала, что Рэйчел наконец-то нашла в Нике родственную душу.

— Если Брэдли купит мой дом по разумной цене, а дом, прямо скажем, такой, который только по разумной цене и можно продать, то он сможет начать строительство, не трогая ни деревенскую площадь, ни Эшгроув.

— Но даже разумная цена будет для него убытком, — возразила Рэйчел-журналистка.

— Не сказал бы: ему ведь все равно приходилось закладывать в статью расходов компенсацию за деревья. А так — все-таки только одна выплата, не нужно тратить время и силы на розыск всех родственников. Это позволит избежать споров о размере компенсации и, кстати, — добавил Ник, — позволит еще и сэкономить кое-что на стоимости подъездной дороги. Она ведь выйдет намного короче той, что должна была проходить через деревенскую площадь.

— А что с новым клубом?

— Тут все остается в силе, — сказал Ник. — Это было условием первоначальной сделки и никак не связано с Эшгроувом.

— И он согласится?

— Еще ничего не решено, — сказал Ник. — Ему нужно еще поговорить с планировщиками, а потом подать заявку на разрешение, но, в принципе, да, я думаю, он согласится. — Он улыбнулся той самой улыбкой, которая всегда заставляла ее сердце биться чаще, и тихо сказал: — Думаю, твои деревья спасены, Рэйчел.

— У него могут возникнуть проблемы с родственниками, которые рассчитывают на компенсацию, — заметила Рэйчел-журналистка. — Они решат, что ты отнял у них деньги.

— Глупости, — резко сказал Ник. — Я в любом случае собираюсь продавать свой дом, так не все ли мне равно, кто его покупает и что с ним сделают после покупки.

— Да, я понимаю, — с сомнением проговорила Рэйчел, — просто не хочу, чтобы тебя выставили злодеем в этой истории.

— Я умею держать удар, — заверил ее Ник, — но, правду сказать, вообще не вижу здесь проблемы.

— Что ж, по-моему, это великолепный план, — вклинилась в разговор Роуз. — Он должен устроить все стороны. Мемориал останется цел, дома будут построены — каждый получит то, что хочет.

— Кроме тех, кто ожидает солидной компенсации, — снова сказала Рэйчел.

— Им нечего будет компенсировать, — резонно заметил Ник. — Их деревья останутся целехонькими. — Повисла пауза, а затем он добавил: — Я думал, ты обрадуешься, Рэйчел, тем более что ты, как теперь выяснилось, сама имеешь отношение к одному из деревьев.

— Я рада, конечно, рада, — заверила его Рэйчел, — как человек. Но как журналист я должна рассматривать вопрос с разных сторон.

— Понимаю, — вздохнул Ник. — Видно, придется мне к этому привыкать.

Тут как раз принесли еду, и Роуз, стараясь рассеять напряжение, все еще висевшее в воздухе, проговорила:

— Вы ведь еще не сказали нам, Ник, какой дом купили?

Ник улыбнулся ей и ответил:

— Не сказал.

— Так где он?

— Я подумал — давайте после обеда поедем туда, и я вам все покажу, — предложил он, по-прежнему не отвечая на поставленный вопрос. — Сегодня утром я как раз забрал ключи у агента по недвижимости.

Когда они вышли из паба, Роуз сказала, что хочет зайти в Эшгроув и осмотреть его как следует, и они покатили ее в кресле по дорожке, а потом по траве через площадь.

День был холодный, но солнечный, и голые ветви деревьев четко рисовались на фоне льдисто-голубого неба. Самые длинные тянулись друг к другу и соприкасались кончиками на ветру.

— Интересно, какое из них в честь Тома, — сказала Рэйчел.

— Я как раз пыталась вспомнить, — сказала Роуз. — Я помню, как стояла здесь, в темноте, и как мне было страшно, но совершенно не представляю, какое дерево посадила мама.

Рэйчел обошла все деревья, гладя ладонью стволы, чувствуя шероховатость коры и жалея, что не может угадать. Затем она повернулась к бабушке и улыбнулась ей: