Доктор сделал осторожный шаг назад.

— Водителя джипа забрали в полицию после оказания медицинской помощи в связи с небольшими травмами. Это все, что я знаю.

Жаль, что у меня нет способности Уоррена останавливать сердце.

Я подняла глаза на своего отца.

— Думаешь, у нее получится?

Он обнял меня за плечи.

— Эта ночь станет настоящим испытанием, — сказал он. — Утром ее шансы на восстановление вырастут в геометрической прогрессии.

Слезы потекли по моим щекам, и я быстро стерла их рукавом.

Я предпочту отвлечь себя гневом.

— Знаешь, что случилось с Марком Хиггинсом, водителем, с которым она была?

Папа понизил голос.

— Водителю наложили шесть швов над левым глазом и зафиксировали ушиб грудины, но вам об этом знать не положено. Уверен, он сейчас уже в окружной тюрьме.

Гнев вскипел во мне.

Он сжал мою руку.

— Я хочу отвезти маму домой. Ты останешься здесь на ночь?

Я кивнула.

— Да. Не могу уйти.

— Я останусь с ней. — Уоррен встал и протянул руку моему отцу.

Мой пап ее пожал.

— Рад, что ты здесь, сынок.

Я задумалась, будет ли он и дальше рад, если мама расскажет ему, чему помешала в моем доме. Я обняла свою мать.

— Спасибо, что приехала за мной. — Затем прошептала на ухо. — Мне действительно жаль.

Она одарила меня неловкой улыбкой.

— Позвони нам, если что-то изменится. Хочешь, я привезу тебе более удобную одежду?

Уоррен шагнул вперед.

— Я схожу домой и возьму что-нибудь для нее, — сказал он. — Спасибо, миссис Джордан.

Улыбка, адресованная ему, вышла еще более неловкой.

— Спасибо, Уоррен.

Они ушли, а я снова устроилась рядом с Глорией Маркс. Уоррен опустился передо мной на колени.

— Что тебе взять из дома? Я переоденусь и захвачу тебе какую-нибудь одежду.

Я попыталась сосредоточиться.

— Какие-нибудь спортивные штаны или что-то в этом роде. Они в верхнем ящике комода.

Он кивнул.

— Что-то еще нужно?

Я покачала головой и поцеловала его.

— Нет, спасибо.

Пока его не было, родителям Адрианны разрешили ее навестить. Когда они вернулись, мне разрешили зайти. Мама Адрианны пошла со мной. Я застыла, как только зашла за занавеску в отделении интенсивной терапии.

В мою лучшую подругу входило и выходило больше трубок, чем я когда-либо видела в своей жизни. Ее лицо оказалось настолько изуродовано, что я бы ее не узнала. Даже с повязкой было видно, что им пришлось частично сбрить ее прекрасные волосы.

Вошел доктор и попросил разрешения поговорить с миссис Маркс. Перед уходом она коснулась моей руки.

— Ты в порядке? — Ее глаза были опухшими и налитыми кровью.

Я кивнула, и она вышла в коридор с доктором.

Я подошла к кровати Адрианны и взяла ее левую руку. Она совсем не пострадала в отличие от правой, со все еще идеальным маникюром. Я наклонилась и заплакала, обхватив ее пальцы. Машины вокруг нас пищали и хрипели, жужжали и щелкали. Я поцеловала ее ногти.

— Пожалуйста, борись, — прошептала я. — Пожалуйста, останься со мной.

Через мгновение в палату вошла медсестра, и я выпрямилась и снова вытерла глаза тыльной стороной рукава.

— Как она? — спросила я.

Маленькая женщина сделала несколько пометок на клочке бумаги и проверила показания прибора, которые пищали в такт с сердцем Адрианны.

— У нее учащается сердцебиение. Это хороший знак, — сказала она.

Я погладила холодные пальцы подруги, которые безжизненно лежали в моей руке.

— Она справится с этим. — Я всхлипнула. — Она все преодолеет.

— Мы все за нее молимся, — сказала медсестра с сочувствуюшей улыбкой.

«Молиться». Я особо никогда не любила молиться, главным образом потому, что у меня были большие сомнения по поводу Бога, который мог контролировать всю вселенную и допускать часть зла, которое я видела и чувствовала в людях.

Если бы Бог реально существовал, я даже не знала, как молиться ему… или ей. Но ради Адрианны, готова была попытаться. Я закрыла глаза: «Боже, если ты меня слышишь. Мне нужна услуга…»

Долгое время я наблюдала за меняющимися цифрами на приборах по всей комнате. Я мало что в них понимала, но знала — такие цифры как 56/40 не особо хороши. Медленно цифры росли, и я чуть радостно не закричала. Когда медсестра пришла проверить показатели второй раз, я поплелась в приемную.

Уоррен сидел с нашей маленькой группой, медленно покачивая рюкзак, который я несла во время нашего пешего похода. Он встал, когда увидел меня, и я бросила в его объятия и уткнулась лицом в грудь.