— Играть я смогу? — спросил Микроб с надеждой.

Рина снова пожала плечами и положила руку на его лодыжку будто бы случайно, задумалась. Микроб зевнул во весь рот, девушка тоже зевнула — все-таки мы ее из постели достали.

— Посмотрим. Может да, может, нет, — ответила она погладила его лодыжку.

Погосян отвернулся и ушел в свою комнату. Он хотел оказаться на месте Микроба больше, чем играть.

— Отпустило, прикиньте! — прошептал Микроб, Рина кивнула, резко двинула его стопу туда-сюда — он вскрикнул.

— Готово, — сказала она как-то неуверенно и снова захотела, чтобы я не узнал правду.

Да что ж такое? Что с Микробом? И ведь не скажет! Но ведь это опасно — скрывать тяжесть состояния и выпускать его в поле. А если ее отвести в сторонку да надавить?

— Точно ничего страшного? Может, в больницу? — уточнил я.

Рина помотала головой, дала мне мазь. Я присмотрелся к пузырьку и понял, что это не фабричное изделие, Рина сама ее сделала. Открыл, ковырнул мазь пальцем. Похоже на обычную основу для крема. Понюхал: пахнет можжевельником. Спрашивать не стал, что это за фуфломицин — все равно соврет.

— Мне пора, — проговорила она, испуганно на меня косясь, и поспешила к выходу.

— Стой! Я провожу. Тут в подъезде онанист…

Она махнула рукой.

— Я его заломаю на раз-два.

— Какой онанист, что ты лечишь! — донесся голос Погосяна, высунувшегося из комнаты.

— Спасибо, Рина, — поблагодарил Микроб, подозревающий, что происходит неладное, вот только он не мог понять, что именно происходит.

— Я ж сказал, что Рина поможет! — радостно объявил Клык, он вообще не почуял, что в воздухе запахло изменой.

Я глянул на лодыжку Микроба и обалдел: отек спал, остался лишь наливающийся синяк. И тут до меня дошло.

К этому моменту Дарина подошла двери, надела одну босоножку, вторую, резко обернулась и поспешила прочь.

— За мной не ходить, — рыкнул я и рванул за ней.

— Что происходит? — крикнул Мика вдогонку.

— А ведь не болит! Эк она мне вывих вправила, почти не больно…

Я захлопнул дверь, отсекая звуки, бросился за Риной по ступенькам, крикнув:

— Стой!

Но она и не подумала остановиться. Я выбежал в ночь, рванул за ее удаляющейся фигуркой.

— Ты ведешь себя глупо! Я все понял.

Она остановилась, как подстреленная — черный силуэт на фоне яркого фонарного света, бьющего ей в спину.

— Че орете, черти?! — крикнула старуха в окно первого этажа. — Пошли отсюда вон! Дайте поспать.

Хотелось послать бабку нахрен, но я был неправ, потому смолчал, поравнялся с Риной. Она смотрела в сторону, ноздри ее раздувались. Вскинув голову, она прошептала сквозь зубы:

— И что ты понял?

— Дар, — прошептал я одними губами. — Это ведь твой дар — лечить. Ты — хилер.

Она скривилась.

— Чего это я киллер?

Ах ну да, здесь не играют в ММО РПГ, в которые я резался в том мире.

— Лекарь, не киллер.

— Как ты понял? Впрочем… все, я спалилась, сушите весла?

Я мотнул головой.

— Нет…

Дарина брякнулась на колени, сложила руки на груди.

— Не говори никому, пожалуйста!

Я подхватил ее поставил на ноги, поймав недоуменный взгляд мужика, выгуливающего спаниэля на детской площадке.

— Не скажу. Просто я такой же, вот и понял.

Она округлила глаза, открыла и закрыла рот, часто-пречасто заморгала.

— И частично спалился, — признался я и направился к детской площадке. — Идем поговорим, заодно и урода этого с собакой шуганем. Не бойся, я тебя не выдам.

Пошел, блин, навал! Семерка в больнице, теперь, вот, Рина трясущаяся. Никогда ее в таком состоянии не видел. Я встряхнул ее.

— Эй, ты чего? Все ведь хорошо.

— Ага — хорошо, — проворчала она, — дед рассказывал, как это… хорошо.

Я оседлал качели, взялся за ручки, торчащие из головы пластиковой лошадки, и оттолкнулся, чтобы второй край качели опустился. Рина вспорхнула на него, мы качнулись пару раз вверх-вниз. Хозяин спаниэля зыркнул недовольно и увел собаку окроплять не гномиков в песочнице, а кусты в клумбе.

Вспомнились слова Витаутовича, что два самородка в одном месте — это странно. Теперь нас, выходит, трое.

Мы слезли с качелей, я молча показал Рине телефон, она кивнула, забрала его, положила в сумку, а ее убрала подальше. Я уселся на скамейку, Рина устроилась рядом.

— И как теперь жить? — прошептала она.

— Что ты знаешь?

— Дед рассказывал, что отказаться от дара нельзя. А если тебя выявят, то поставят на учет, заберут на обучение в закрытую воинскую часть. — Рина повела плечами. — Потом, когда выйдешь, будешь служить в Безопасности Родины, прессовать всяких уродов, вести расследования.