В ушах у меня звенело, ноги подкосились. Я не слышал, что говорил мне отец, а только кивал, желая поскорее уйти в свою комнату. В свои неполные тринадцать лет, я уже всё понимал. Мне было стыдно, обидно и невыносимо больно. Но не за себя, а за мать, которая любила его, доверяла и ценила. Не понимая, как должен поступить, я соглашался с отцом, что матери ничего не скажу, чтобы не разбить ей сердце, и сохранить семью. Каждый раз, вспоминая это, я задаюсь вопросом, правильно ли поступил, и что было бы, если бы рассказал всё матери?

Следующие несколько недель, я был сам не свой. Меня даже хотели показать школьному психологу, но я отказался, сославшись на самочувствие. Постепенно рана затянулась, и моя жизнь вернулась в привычное русло. Жизнь течёт по-своему, а человек всего лишь имеет право выбирать, как реагировать на происходящее в ней.

Спустя несколько месяцев, нас повезли на экскурсию в исторический музей. Я не особо интересовался историей, мне было банально не интересно слушать про войны, интриги и события, которые происходили в те времена. Какое это имеет отношение ко мне сейчас? А после нас отвезли в торговый центр на обед, где было свободное время, и возможность сходить по магазинам. Я отлучился в туалет и, находясь на эскалаторе, увидел этажом выше свою мать. Вначале я обрадовался, и намеревался подойти, но затем к ней подошёл молодой человек, слегка приобняв её за талию. Я смутился, но подумал, что это коллега по работе, и что в этом нет ничего такого. Однако после этого они поцеловались в губы, крепко и долго, при этом обнимаясь и не стесняясь окружающих. Сойдя с эскалатора, я наблюдал эту картину, разинув рот, и не осмеливаясь подняться к ним. У меня снова зазвенело в ушах, и прошла под коленями дрожь. Я стоял в ступоре на проходе, не понимая, что делать, и как быть дальше. В голове стоял туман. Словно в прострации, я сходил умылся, и, как робот, на автомате вернулся к школьному автобусу. За следующие два дня я не проронил ни слова. Учителя подумали, что я заболел. А мне просто не хотелось ни с кем общаться.

Я задавался вопросами, не находя ответов. Почему родители так поступают по отношению друг к другу? Это началось, потому что один узнал про измену другого или же они были в неведении? Зачем тогда быть вместе, если любви давно уже нет? Как долго это продолжается? Будет ли всё как прежде? Что будет со мной, если они узнают друг про друга?

Все семейные ценности, навязываемые, в том числе школой и обществом, разрушились в один миг. Я понял, что в этом мире отдают предпочтение лжи и лицемерию ради собственного блага. Поэтому, хорошенько обдумав сложившуюся ситуацию, я пришёл к выводу, что нужно подыгрывать семье, обществу и миру в целом, чтобы извлечь максимально пользы для себя. Я стал более хладнокровным и в некотором роде циничным. Я сохранил родительские секреты, понимая, что рано или поздно уйду из семьи в самостоятельную жизнь, а их интриги и тайны останутся в стенах этого дома между ними.

Также у меня были старшие брат и сестра, которые после своего обучения за границей остались там же жить. Он на Западе, она на Востоке. Символично их раскидало по свету, с учётом того, что время было нестабильное. Попросту говоря, шла борьба за власть во всём мире. Всё как обычно, но только более глобально. Наша страна подмяла под себя большую часть мира, и теперь хочет уговорить оставшихся, чтобы на нашей планете была единая форма управления для всех народов. Мне было четырнадцать, когда это всё переходило в критическую фазу, а на уроках истории нам говорили о необходимости такого мироустройства, и мы верили.

По моему скромному видению и отголоскам новостей, которые изредка просачивались до меня через телевизор, сложилось отдалённое впечатление от того, что происходило. Если бы я тогда понимал, что фраза "сравнять с землёй целое государство" – это не метафора, а средство достижения цели, я бы забился в угол, и предпочёл бы всю оставшуюся жизнь не высовываться. Однако я не имел ни малейшего представления о том, что происходит на разных концах нашей планеты.

В это время мои родители приняли решение переехать окончательно в столицу, потому что открывались новые перспективы. А с учётом того, что дело шло к победе нашей страны, до которой, как все считали, оставалось совсем немного, жизнь в столице мира представлялась, как нечто величественное и особенное.

Произошло всё также мгновенно, как и началось. Одним утром объявили о том, что теперь мир является одной большой и дружной страной. Остаются лишь свои внутренние законы, индивидуальные для каждой местности. Со следующего года вводилось новое времяисчисление, характерное с размерами эпохальности событий – 01.01.01 г. При всём этом фактически всё остаётся, как и было: система образования, медицина, экономика и прочее.

И всё-таки вопрос, зачем это всё было нужно? Конечно, это решать не мне, четырнадцатилетнему мальчику, который толком не понимает, что происходит. Отец объяснил, что нам в этом мире ещё жить, поэтому надо подстраиваться под его реалии. Разумеется, он это говорил с точки зрения бизнесмена, который увидел огромные перспективы в новом мироустройстве, да к тому же в столице, и не теряя времени, стал действовать. Мне же предстояло окончить школу, а затем продолжить обучение в институте.

Я продолжал наблюдать за поведением людей, это было особенно интересно с учётом происходящего. Я слушал разные мнения, выводы и предположения. Но мне почему-то казалось всё это таким бредом. Вся эта жизнь казалась глупой, бессмысленно жестокой и эгоистичной. Менялись лица, слова, эмоции, но суть оставалась одна – ни один человек, сколь бы умным он не был, не признавал, что проблема в нём самом. Я же это осознал в подростковом возрасте, когда готовился к поступлению в медицинский институт. Отец сразу дал понять, что если я хочу чего-то добиться, то должен действовать сам. Ни о каких связях, коих было предостаточно, речи быть не могло, с учётом того, что это медицина, где в твоих руках чьи-то жизни. Зато по финансовой части вопросов не было. Пока я учился, оплачивалось всё, начиная от еды, заканчивая репетиторами и дополнительными занятиями. К слову, учился я очень усердно и старательно. На это была всего одна, но весомая причина – мне было интересно. С первого курса я связал свою жизнь с психиатрией. Я чётко знал, чего хотел от карьеры, но не знал, что ожидать от личной жизни.

Наверное, прорабатывая мои детские травмы, связанные с изменами родителей, в будущем я не раз задумаюсь о необходимости создать семью, но с момента переворота детского сознания, это казалось абсурдным. Несмотря на это в студенческие годы у меня была подруга П. Невысокая шатенка с круглыми щеками, густыми бровями и серыми глазами. Многие считали нас парой, потому что изредка мы прогуливались по центру города и общались. Но каждый студент-медик, который действительно пришёл с целью стать хорошим врачом, а не просиживать штаны, знает, что свободного времени на отношения остаётся крайне мало. К тому же она старше и училась на последних курсах на хирурга, а в свободное от учёбы время подрабатывала ассистентом в больнице. Мне же, как я упомянул выше, отношения были не нужны.