– А вы знаете, кто он? Может, мне лучше с ним поговорить? Объяснить, чтобы перестал морочить девочке голову.

Сара Львовна тяжело вздыхает.

– Лея ничего нам про него не рассказывает, папа, – отзывается Юля. – Удалось вытянуть только то, что он женат.

От мысли, что в номере отеля Лея могла представлять другого мужчину на моем месте, меня бросает в холодный пот.

– Лея идет, – тихо замечает Костя и добавляет громче: – Отрезать вам «Шарлотки», Сара Львовна?

– Конечно, милый, отрезай. И побольше, если его сама Ида Марковна готовила.

Когда Лея возвращается за стол, Юля, Костя и ее мать увлеченно поедают «Шарлотку». Все, кроме меня. На меня Егор крошит уже третий бублик, но моему внуку можно, что угодно.

Я впервые смотрю на Лею, через весь стол, так будто могу проникнуть в ее голову и узнать, какой женатый мудак пудрит ей мозги столько лет.

И как часто она компенсирует свои страдания случайными связями?

Лея тоже смотрит на меня. Впервые с нашего отвратительного разговора в танцевальном зале. Бледные губы сжаты в прямую линию, а острый подбородок гордо вскинут вверх.

Несломленный полководец разгромленной армии, да и только.

– Я вас слышала, – произносит она. – Каждое слово. Можете не делать вид, что ничего такого не обсуждали за моей спиной.

Юля и Сара Львовна наперебой начинают объяснять, что хотят ей только лучшего, но Лея армейским жестом поднимает ладонь, а потом сжимает ее в кулак. За столом воцаряется тишина.

– Я хочу вам кое-что сказать, – произносит она. – Это очень важно для меня и я долго думала над тем, какое решение принять.

– Дорогая, ты о чем? – бледнеет Сара Львовна.

– Я решила продолжить службу в армии.

– Ты хочешь вернуться в «ЦАХАЛ»? – ахает Сара Львовна. – Что такого произошло сегодня, что ты решилась на такой отчаянный шаг, Лея? Твоя обязательная служба окончена! Ты можешь продолжить учебу, выйти замуж и растить детей, как и хотела все эти годы! Я думала, ты вообще останешься в России…

– О таком речи не было, – отрезает Лея. – Я нашла себя в армейской службе, и мне по духу режим и дисциплина. А вот материнство – точно не мое, и детские мечты про печенья и мужа – просто романтическая чушь.

– То есть, ты снова уедешь, да? – веки Юли подрагивают. – Погостишь у нас и снова уедешь в Израиль?

– Да, Юль. Так будет лучше… Для всех.

– Но это опасно, черт возьми! – взрывается моя дочь. – Это сейчас тебя не пускали на передовую, а если ты пойдешь служить снова… Ведь там война, Лея.

– Там она никогда и не заканчивалась, – пожимает та плечами.

– Девушкам не место в окопах, – слышу собственный голос.

Лея наклоняет голову и спрашивает так предельно вежливо, что аж тошно.

– А где мое место, Платон Сергеевич?

Предназначенное только для меня продолжение читается в ее разъяренном взгляде так отчетливо, словно она произносит это вслух: «Может быть, на коленях перед тобой? С твоим членом во рту? А ты будешь мне платить за это!».

– Твое место может быть где угодно, но только не в казарме! Лея, я тебя умоляю, не делай поспешных выводов! – встревает Сара Львовна. – Может быть, ты еще встретишь хорошего мужчину здесь, в Петербурге.

– Сомневаюсь.

– А, может, у вас все наладится? С этим твоим…

Лея только сильнее поджимает губы.

– Ведь, насколько я помню, замужних не берут в армию. Да, Лея?

– Да, мама. Но замуж я не собираюсь… Пойду собираться, спасибо за ужин, Костя. Все было прекрасно.

Юлины потухшие глаза снова зажигаются, когда Лея покидает стол. Этот полный воинственности взгляд дочь и направляет на меня.

– Папа… – шипит она. – Ты ведь найдешь ей жениха?

Сара Львовна тоже смотрит на меня с надеждой. А Костя с лукавством в глазах бросает в рот невидимую горсть поп-корна.

Проклятье…

– Платон Сергеевич, к вам пришли! – возвещает Катя.

Мне не нравится галоп, в который устремляется мое сердце.

Жду, когда секретарша уточнит, кто же пришел, но, похоже, профессионализм покинул Катю, так же, как и меня – здравый смысл.

Поверх рабочих документов на моем столе лежит изрисованный розовым фломастером альбомный лист, который той же ночью после непродолжительной борьбы с доводами рассудка я все-таки достал из мусорного ведра.