— О, дорогая! — воскликнула Анифа горько, роняя на колени вышивку. Все-таки произошло то, чего она так боялась! Они с детьми действительно отдалились друг друга и те это, естественно, заметили! Какая же она все-таки ужасная мать!

— Да ладно, успокойся! — Далия вдруг хмыкнула и снова махнула ладошкой, — Благодаря Рану я кое-что поняла. Взрослой женщине, вдове, да еще и с детьми, непросто. А если уж она еще и такая красивая, как ты — проблемы просто не могут обойти ее стороной!

— Это тебе сказал Ран? — почувствовав очередной болезненный укол в сердце, спросила Анифа.

— Да. То есть нет… Не совсем, — Далия поморщилась, — В общем, я сама дошла до этого. Иногда я все-таки умею думать, что бы там ты не считала.

— Девочка моя…

Отложив на скамью вышивку, Анифа поднялась, чтобы пересесть поближе к дочери. Обняв ее за плечи, она страстно привлекла ее к себе и ласково поцеловала в светловолосую макушку.

— Ты очень хорошая девочка. — прошептала она нежно, — Умная. Красивая. Сильная. Ты гораздо сильнее меня, А еще ты даже не представляешь, как тебе повезло! У тебя есть братья, ты даже можешь выбирать, чем заниматься. У меня в твоем возрасте такого выбора не было…

— Ты говорила, что расскажешь мне о своем прошлом, мам, — извернувшись в руках матери, Далия пытливо заглянула в глаза женщины. — Ты расскажешь? Сейчас?

— Мм… Боюсь, я не совсем готова… Но…

В голову Анифы пришла мысль. Вообще, она и раньше об этом задумывалась, но решила — а почему бы не сейчас? Она была лишь немного моложе самой Далии, когда ее собственная мать стала давать ей первые уроки танца. Так почему бы ей не предложить то же самое теперь своей дочери?

— Ты знаешь, что я была танцовщицей, Далия? — спросила она у нее.

— Эм… — девочка скривила губы, — Кажется… да. Ран говорил, что раньше ты танцевала для отца. Но я не помню этого.

— Да… Оказавшись на Севере, я стала танцевать только лишь для своего мужа. Но до этого… Скажем так: это было моей работой. В степи я развлекала людей своими выступлениями, ведь твоя бабушка научила меня этому.

— Так… И что с того?

— Хочешь — я покажу тебе? А если тебе понравится — то я научу тебя.

Далия скривилась. И без какого-либо энтузиазма кивнула. Ну разумеется. Она знала лишь традиционные танцы северян, которые, конечно, по-своему были интересны и красивы, но в них не было и половины грациозности и легкости Востока. А еще они не так уж и интересовали девочку, и когда во время какого-нибудь праздника люди танцевали, она предпочитала отсиживаться в сторонке или играть с другими ребятами.

Убрав рукоделие, Анифа помогла закрепить работу Далии и повела ее наверх в спальню. И, чувствуя неожиданное и, казалось бы, давно позабытое предвкушение, улыбалась.

Начиная со следующего дня на Торхилд обрушился невероятный снегопад, продлившийся чуть больше недели. Из-за метели дома и улочки заметало так быстро и так сильно, что выходящие наружу мужчины почти не успевали его расчищать, а небо превратилось в сплошное серое марево без малейшего намека на солнце. Стало в разы холоднее, и людям пришлось добавить к своим одеждам еще по парочке теплых вещей. Чтобы не проваливаться в мягкий снежный слой, они надевали снегоступы, а некоторые работы отложили до лучших времен. Например, тренировки молодняка и походы в лес. В такую бурю было бесполезно ставить силки, а набирать дрова было тяжело и почти опасно.

И все же Анифе приходилось выходить в поселение, так как ее пациенты не испарились волшебным образом, а их количество только увеличилось. И каждый требовал ее внимания и неусыпной заботы.

Поддавшись детскому безрассудству, несколько подростков решили бросить вызов стихии и улизнули из дома, посчитав неопасным носиться вдоль речной кромки, и в итоге получили переломы, вывихи и ушибы. Но, несмотря на недовольство матерей и знахарки, все они без исключения остались довольны своей самоуверенной вылазке.

Один мужчина попал топором себе по ноге. Толстые штаны и теплая обувь взяли на себя основную часть удара, но лезвие все равно пришлось по коже. Но вместо того, чтобы показать место удара сразу, тот обмотал ногу какой-то тряпкой и сообщил о ране лишь спустя два дня, так как она воспалилась и стала пованивать. Пришлось Анифе вскрывать и вырезать омертвевшую кожу, а после долго отчитывать рослого мужика, как какого-то ребенка, и напомнить, что при любом, даже незначительном недуге, надо сразу рассказывать ей, чтобы не допустить заражения и необратимых последствий.

Но самым серьезным делом, конечно, было воспаление легких. Уже хорошо зная суровый край Рикса, женщина еще с весны начинала готовиться к этой непростой болезни, но она была коварна и непредсказуема. Оставляя самые подробные инструкции близким больных, она все равно тратила целый день, чтобы наблюдать за каждым из них, заботиться и отслеживать малейшее изменение в состоянии своего подопечного.

Еще в лесу объявился медведь-шатун. Проснувшийся и озлобленный зверь был настолько одичалым, что подошел к самому поселку и страшно напугал женщину, вышедшую набрать снега для воды. Сначала мужчины решили оставить его и терпеливо дождаться его ухода. Но когда тот не только два раза возвращался, но и залез в клети и задрал находящихся там свиней и коз, Тормод нехотя предложил собрать людей для обвала.