Несмотря на то, что «Калифорния» потеряла в прошлые эпизоды битвы несколько своих орудийных платформ, тем не менее, ее совокупная огневая мощь была в полтора раза выше, чем у нашего тяжелого крейсера. Единственное преимущество, имевшееся у «Прута», заключалось в пока еще действующих защитных полях, но это преимущество таяло крайне быстро. Яков Милютин не успевал подсчитывать уменьшающиеся проценты энергополей, планомерно выжигаемые главным калибром вражеского линкора. Не надо думать, что «Прут» стоял на месте и ждал расправы над собой. Нет, русский крейсер отвечал «Калифорнии» и отвечал достойно, наша артиллерия работала без перерыва, пытаясь на равных тягаться с американцами.

И в данном противостоянии двух дредноутов еще ничего не было понятно. У «Калифорнии» после таранного удара «Одинокого», отсутствовало одно бортовое энергополе. Фронтальное тоже дышало на ладан, так что у «Прута» имелся шанс, если не победить и не уничтожить врага, потому как взорвать и разрушить линейный корабль, было делом крайне сложным, то хотя бы нанести противнику неприемлемый урон и тем самым спастись…

Однако планам Якова Ивановича помешали по-прежнему находящиеся в секторе боя два американских фрегата, которые он так и не успел добить. «Гловер», а затем, и восстановивший управление «Шофилд», с «фланга» начали атаку на наш крейсер… Причем изначально более маневренный «Гловер» пошел еще дальше, начав забирать в сторону и подходить «Пруту» со стороны кормы. В такой ситуации русский тяжелый крейсер не мог на равных вести дуэль, рано или поздно, и скорее рано, чем поздно, «Прут» потерпит поражение в таком тактическом раскладе.

И ведь сейчас уже не убежать. Наш крейсер оказался зажатым с двух, а через несколько минут возможно и с трех направлений. «Калифорния» удачно перекрыла собой маршрут возможного отхода, «Пантелеймон», «Аскольд» и «Дир» были очень далеко и в данный момент ничем не могли помочь, а если и могли, то просто бы не успели подойти…

Яков Иванович в какое-то мгновение осознал всю фатальность происходящего. Все чтобы он сейчас не предпринимал, не давало ничего. Сколько бы он не маневрировал в ограниченном пространстве, сколько бы не сосредотачивал огонь на той или иной цели, все эти действия не имели значения. Если останешься стоять фронтом к «Калифорнии», через десять минут твой борт, а затем, и корма будут раздолбаны огнем фрегатов, если повернешься к «Гловеру» или «Шофилду», в надежде их уничтожить или хотя бы отогнать подальше, тут же получишь в борт от американского линкора и погибнешь еще быстрее…

— И что теперь мне делать? — кавторанг Милютин устало опустился в кресло, сжав голову руками и надолго замолчав.

— Господин капитан, кормовое поле начало получать удары от «Гловера», — между тем сообщил ему дежурный оператор. — Бортовое пока держится под огнем '«Шофилда», но его мощностей хватит ненадолго… Фронтальное истончено на 76 % от первоначальных значений…

— Соедините меня с «Пантелеймоном», — Яков Иванович очнулся ото сна.

— Мостик тяжелого крейсера «Пантелеймон» на связи, — моментально отреагировал второй оператор, будто заранее ожидал этого распоряжения командира.

— Игорь Олегович, я, похоже, не смогу помочь тебе с «Сан-Хуаном», — печально и несколько обреченно улыбнулся Милютин своему старому товарищу. — Тут зажали меня немного, так что, извини…

— Держись, Яков, я скоро подойду! — через экран на Милютина смотрели глаза кавторанга Паршинина, который все прекрасно видел на своей тактической карте.

Он видел, как все дальше удалялся «Прут», как после внезапного маневра появившейся «Калифорнии» крейсер был зажат в коробочку и сейчас изнывал под перекрестным огнем сразу трех вражеских кораблей. Паршинин понимал, что ничем не может помочь своему другу и его команде. Огромное расстояние и еще недобитый «Сан-Хуан», с которым «Пантелеймон» сшибся в жестокой артиллерийской дуэли, не позволяли этого сделать. Но ничего другого Игорь Олегович, кроме как слов поддержки сказать не мог:

— Не раскисай, кавторанг, я скоро! Еще пять минут и «Сан-Хуан» выбросит «белый» код-сигнал! Продержись пол часика и…

— Нет у меня пол часика, Игорь, — вздохнул Яков Иванович, следя глазами за понижающимися значениями своих полей. — Даже половины этого времени нет…

— Фронтальное поле 13 %!!! — тревожным голосом параллельно сообщал Милютину, оператор. — Кормовое обнулилось, первые попадания в район силовых установок!

— Разворот на девяносто градусов, носом к «Шофилду»! — машинально отдал приказ своим штурманам Яков Иванович, хотя было понятно, что это лишь небольшая отсрочка неизбежного. — Пока еще целы батареи, весь огонь по недобитому нами фрегату! Я все-таки мать вашу получу погоны каперанга хотя бы за секунду до смерти…

Космос был наэлектризован от количества плазмы летевшей в сторону одинокого русского крейсера…

— Что ж, теперь все стало предельно понятно, — Александр Михайлович Красовский вздохнул, выключая архивную видеозапись и вставая с кресла. — Это полностью мой просчет…

Действительно, то был его просчет. Вместо того чтобы послать подкрепление «Аскольду», «Диру», «Пруту» и «Пантелеймону» контр-адмирал барским жестом отпустил все свободные крейсера и эсминцы, шедшие в составе кораблей поддержки его авианосца, в погоню за «Пасаденой». И вот он результат такой недальновидности…

В то время пока контр-адмирал прохлаждается в беседах с великой княжной, пытаясь заверить ту в своих прежний к ней чувствах, а большая часть легких вымпелов гоняется за единственным американским крейсером, лучшие дредноуты его 10-ой дивизии изнывают в тяжелейшем бою с Илайей Джонсом и его коммандерами! «Прут» погиб, погиб смертью храбрых, сражаясь до конца и уничтожив два выпела из состава «Звезды Смерти», но все же погиб! «Дир» и «Аскольд» получили серьезнейшие повреждения, «Пантелеймон» тоже не в лучшем положении…