Которые в свою очередь стояли, как вкопанные, и более того не просто выдерживали навал за навалом американцев, но и сами переходили в контратаки, постепенно все дальше оттесняя Уоррен от крепости. Для того, чтобы изменить ход сражения «янки» нужна была хотя бы одна свежая дивизия, или даже бригада, но резервов и засадных групп у Парсона и его дивизионных адмиралов не имелось. Был расчет на 40-ую «линейную» контр-адмирала Буховски и на османов адмирала-паши Явуза, но как стало понятно, те тоже не придут на выручку, надолго застряв на минных полях у перехода…

Тогда, понимая, что у нее не больше вариантов, как спасти своего командующего и авианосцы, Элизабет Уоррен решилась на отчаянный шаг. Ее эскадра, оставив безуспешные попытки пробиться к пирсу «Севастополя», отошла на несколько сотен километров от построения русский кораблей и начала вести с ними артиллерийскую дуэль. А сама Элизабет, приказала собрать в одном из отсеков своего «Бремертона» всех русских офицеров из гарнизона крепости, которых ранеными удалось взять в плен.

После прямо из этого отсека она вышла на связь с командующим Самсонов по общедоступному каналу, чтобы все находящиеся в секторе видели, что происходит.

— Айван Самсонов, предлагаю вам обмен, — Элизабет, слегка пошатываясь из-за ранения в ногу, стояла посреди поставленных на колени русских офицеров, рядом с винтовками наперевес замерли американские штурмовики. — Вы предоставляете возможность нашим кораблям покинуть пирс «Севастополя» и присоединится к нам, я же со своей стороны — отпускаю этих офицеров и еще почти полторы сотни космопехотинцев из гарнизона вашей крепости, которых нам удалось взять в плен. Как вы можете видеть, среди пленных находится и ваш генерал…

Элизабет подошла к стоящему на коленях, раненому и еле державшемуся, чтобы не упасть в обморок, генералу Мордвинову.

— Так же, рядом находятся еще почти два десятка офицеров из высшего состава… Мы готовы на переговоры…

— Слишком неравноценный обмен, дорогуша, — хмыкнул Иван Федорович, которому хоть и больно было смотреть на мучения Мордвинова и остальных, но все они были военными и знали, на что они идут и как может сложится их судьба. — У меня в руках два адмирала, пусть и не самых умных, — Самсонов весело рассмеялся, вспоминая как по детски развел Парсона и Фланнагана, заставив их ударить «клином» в заранее выбранное самим же Иваном Федоровичем место в построении дивизии Козицына. — Однако все-таки это важные шишки, один из которых даже имеет должность командующего… Плюс два флагманских авианосца, которые я собираюсь в скором времени ввести в состав Черноморского космофлота. Уверен, что такие великолепные корабли на славу послужат нашему императору и помогут нам выкинуть супостата из российского сектора контроля Галактики…

Самсонов неприкрыто издевался и упивался тем, что видит, как лицо вице-адмирала Уоррен перекосило от гнева.

— Так что, не о чем мне с тобой разговаривать, Лизавета, — продолжал Иван Федорович. — Лучше поскорей выкидывай «белый» код-сигнал и сдавайся, пока Козицын и Козлов окончательно не раскатили остатки вашего никчемного флота по космосу… Если нет, то закончим этот пустой разговор, у меня еще много дел…

— Я все-таки вынуждена настаивать на продолжении переговоров, — взяла себя в руки Элизабет. — А это, для того, чтобы вы понимали, что я не шучу…

С этими словами американка выхватила из набедренной кобуры пистолет, приставил его дуло к голове первого находящегося в ряду военнопленного и выстрелила. Офицер рухнул на пол, как подкошенный. Самсонов и все, кто в этом момент наблюдали за происходящим, были шокированы жестокостью вице-адмирала Уоррен. Но та решила, что пойдет до конца, слишком многое в эту минуту стояло на кону. Потеряй сейчас 4-ый «вспомогательный» своего командующего и одного из дивизионных адмиралов, потеряй лучшие авианосцы и большую часть кораблей, и космофлота больше не будет.

Нет конечно через какое-то время 4-ый флот снова появится в составе военно-космических сил Сенатской Республики, но это будет уже совсем другой флот, с другими кораблями, с другим командным составом. А саму Элизабет, если она и выживет в сегодняшней бойне, спишут со счетов, как слабого командира, и попросту не дадут шанса реабилитироваться. И будет доживать Элизабет, служа где-нибудь в захолустной звездной системе на окраине Ойкумены, захлебываясь собственной кровь от терзающей ее легкие золотой лихорадки, забытая и покинутая всеми…

Этого самого забвения и одиночества вице-адмирал Уоррен страшилась гораздо больше смерти и уж тем более, больше потери чести. Вот поэтому ни один мускул на лице американки не дрогнул, когда она выстрелила.

— Я в любом случае заставлю вас слушать меня, сэр, — с угрозой в голосе прошипела она, переступая через тело убитого ею офицера и подходя ко второму в ряду. — Ну что вы по-прежнему торопитесь или нет?

— Я доберусь до тебя, тварь! — прохрипел Иван Федорович, сжимая кулаки. — Дай только время!