–– Мне нужна помощь. – почти без акцента ответил Дима. – Пожалуйста, помогите.

–– Мы не хотим иметь проблем с законом. – чуть приоткрылась дверца. Из-за нее показался пристальный взгляд, напуганный визитом незнакомца. – Уходите.

–– Пожалуйста. – мужчина согнул руку в лотке, показав обращенный сложенными пальцами к двери кулак.

Это было приветствие «Красных фронтовиков», его знало большинство немцев. И это могло оказаться спасительной карточной в рукаве иностранца здесь. Если владельцы кафе «осси» – то они поймут, что зла тот им не желает. Среда постоял у двери еще пару секунд, до того, как цепочка на дубовой дверце, наконец, была снята и его пустили внутрь. Отряхнувшись, он скинул с плеч куртку и ветровку, промокшую до нитки. Стряхнув с волос влагу, он осторожно присел за один из квадратных столиков, что был между стоящих напротив друг на друга коричневых мягких диванов. Посетителей, ясное дело, не было. Но на столике дотлевала папироса на мундштуке – хозяйская. Повезло Диме, что мадам решила слегка подымить в зале, под звуки дождя, раз отреагировала на его просьбы.

–– Вы можете просушить вещи на кухне. – произнесла та тихо, посматривая на улицу. Патруля пока не было видно. – Я сделала вам чай. Простите, не знала, какой хотите, потому заварила черный.

На столик перед мужчиной встала кружка на блюдце со сверкающей ложкой. Рядом с ней лежала пара пакетиков сахара – пусть гость сам решает сколько ему насыпать.

–– Спасибо, сколько…

–– О, нет, бросьте, от чашки чая я не обеднею. – улыбнулась тогда фрау, отказываясь от протянутых долларов. – Вы ведь не от сюда, иначе бы не вышли на улицу, тем более в такую-то погоду.

Погодка, и правда, была не лучшая. С небес лило так, будто Бог в попытке вымыть полы, сделать это по-матросски, просто разлив ведро колодезной воды, а затем не совсем умело управился со шваброй. Не то, чтобы это не было погодой в Берлине, или хотя бы редким явлением, просто из детства об этой стране Среда запомнил только хорошее. В первую очередь все, что могло ассоциироваться у него с родителями, и особенно с отцом. Семейство жило в этом городе достаточно долго. Настолько, что маленький Дима успел здесь родиться, вырасти и успеть сходить на несколько лет в восточногерманскую школу, на чем настояла его мать – коренная немка. Еще одним из приятных воспоминаний стали два друга Михаила Феликсовича. Оба были сотрудниками немецкой контрразведки…

Один из них и мог помочь. Адлер Дениц – именно его отец рекомендовал сыну в первую очередь. Все-таки он было более легок на подъем, чем хмурый и задумчивый Гюнтер. «Шебутной мужик этот Адлер…» – рассказывал отец. И каждый день рождения Димы не обходился без подарка от немца, и каждый раз тот был с подначкой: то с рисунками, то с фотографиями, с вырезками шуток. На такого человека и была надежда сейчас. Надежда, то он, как и в прежние годы, пусть уже немолод, сорвется на помощь. Больше не к кому было обратится…

–– Да, я не местный. – пожал плечами Дима. – Я из России, мой отец служил здесь. Приехал повидать его друзей, а застал тридцать третий.

–– Десантником был? Я раньше жила близь Котбуса. – с некоторым восхищением признала хозяйка. – Были там ваши молодые ребята. Все как на подбор красавцы. Да и я в свое время не была такой, как сейчас. Вот бы все это вернуть…

–– Нет, не десантник… – помешивая чай, усмехнулся Среда. – Если бы был десантником, было бы проще. Тогда бы все его друзья были в бывших Республиках, а так… Пришлось лететь не в самый благополучный край теперь. Он работал в КГБ. Теперь об этом уже можно говорить.

–– КГБ – серьезные мужчины. Хотя… – грустно искривила улыбку фрау. – Мы и этих полицаев считали серьезными. Думали, что голова у них на плечах, а оказалось, что в голове этой только приказы и деньги. Кто мог, уже давно уволился оттуда. Остались только «роботы». Айнзацгруппы…

Это было так. Сколько было новостных репортажей отсюда, которые освещали забастовку полицейских, которую разгоняли другими полицейскими! Абсурд! Кажется, в этом «театре одного народа» смешалось все, а страсть среди людских масс дошла до точки своего кипения. Полная неразбериха – все против всех. И правые, и виноватые попадали под одну гребенку протестов и арестов. Были и вооруженные стачки, и теракты, и длилось все это уже больше года. Бундестаг решил подмять недовольный восток силой, но вот у него не получилось. Оставшиеся после слияния двух стран люди все еще были с памятью о том, что политика может быть другой, что страна может быть другой. Но кто-то считает, что эти старики лишь проблема на пути прогресса, но ведь нет – прогресса не было. Было опустошение, поглощение, и крах, прямо как с Россией. Пусть наверху и заявляли об успехах, но это тоже похоже на старшего восточного брата. Все одинаково и путь одинаковый. Только здесь терпеть не стали и высказали мнение, за что и поплатились. Мятежные подразделения армии и полиции либо жестко подчинили воле новых командиров, либо распустили и продолжают распускать. Среди государственного аппарата проходят чистки и суды. Последней каплей стал Белый Дом, который высказал свою поддержку властям ФРГ, и ввел дополнительные войска на свои базы. Дядя Сэм окончательно заткнул требовательный народный фронт. Теперь здесь хозяйничал не только Бундестаг, ни никто и не думал признавать это вражеской оккупацией…

–– Простите, я ищу тут один адрес, а телефон разрядился. – Среда пошарил по карманам. Когда нашел отрывок бумаги с адресом, показал его хозяйке кафе. – Вот. Это где-то в этом районе. Я жил тут в детстве, но сейчас не могу понять, куда мне идти.

–– О, это совсем недалеко. – надев на нос тоненькие очки, та глянула на заковыристую надпись. – Два дома отсюда, там панельная постройка через парк.

–– Спасибо еще раз. – засобирался на выход Дима. Только встав, остановился и повернулся. – Но почему вы не уедете отсюда?

–– Потому что это наша Родина. – улыбнулась она по-доброму, подавая Диме его подсохшую куртку. – А какая бы она не была… Любить ее надо. Я провожу тебя до черного хода, так будет надежнее.

Дальнейший путь снова лежал под дождем. Вытряхнув из капюшона воду, Дима накинул его на мокрую голову и зашагал в указанную сторону. Огибал лужи и грязные участки. Кое-где под ногами хрустело стекло и шуршала тонкая, сделанная из ленты, колючая проволока, которую еще не успели убрать.

Кусочки, маленькие фрагменты незамеченные уборщиками, но именно из них складывалась вся картина. Власти пытались быстро скрыть то, что уже перло из общества, как прыщ на лбу. От кого? От иностранных коллег, что вот-вот соберутся на очередную попойку, прикрывшись нефтяным саммитом. Не то, чтобы углеводороды были плохим поводом попить и попилить мир заново, но ведь все знали, что за официальной частью обязательно будет светский ужин с множеством того, что по цене уже давно побило новинки авторынка. Среда относился ко всему этому скептически. Что они могли решить, если на Ближнем Востоке Афганский монстр качал в три раза больше нефти чем раньше, но его не было заявлено на мероприятии? Что это был за перформанс от завсегдатаев нефтяного «клуба» – не пускать, пусть мощного в добывающем плане, но новичка? Или это был сабантуй-междусобойчик? Ну, тогда это не перформанс, а преферанс. Как подъездные алкаши «соображают на троих», так и эти тоже… «сообразят» как именно выгоднее поделить черную кровь зеленой планетки. Простые, мерзопакостные торгаши.