Шрифт:
– Но ты говорил…
У нас с Данте не было секретов друг от друга, и о некой стихийнице, спасшей моего друга, знаю. Но как это может быть она? Я даже малейшей капли магии в ней не учуял.
– Она стихийница. По крайней мере была ей. Сейчас я не чувствую никакой связи между ней и стихией. Ведь она не может перестать быть стихийнице, верно? Как такое возможно? С ней что-то происходит, Оберон, а я виню себя в том, что ничем не могу ей помочь. – каждое слово отражается болью в его глазах.
– Такое возможно, Данте. Я слышал, что у стихийников есть процедура лишения сил. Возможно, она подверглась ей. Есть еще вариант. – я на миг замолкаю, вспоминая нашу встречу в библиотеке. – Она искала артефакт, блокирующий силу.
Часть 7. Эйрин
Эйрин
Просыпаюсь в кромешной темноте. Стараюсь приподняться на кровати, но чья-то рука меня останавливает.
– Эйрин! Ты как? – раздается обеспокоенный женский голос.
– Мира? Почему здесь так темно? Сейчас ночь?
– Девочка… – в голосе кухарки звучит неподдельный страх, заставляющий меня обеспокоенно заерзать на кровати. – Подожди, сиди здесь.
Я уже была готова к тому, что вчерашний день был последним. А может, не вчерашний.
Слышу, как дверь снова открывается. Чувствую, как кто-то садится рядом, но абсолютно ничего не вижу.
– Госпожа Эйрин, я лекарь. Зовут меня Морис Нолан. – рядом раздается приятный успокаивающий голос.
– Очень приятно, господин Нолан. Вы можете объяснить мне, в чем дело? Я ничего не вижу. Сейчас ведь день, верно?
– Вы правы, госпожа. Если позволите, я Вас осмотрю.
Лекарь осматривает меня с ног до головы, слушает легкие и начинает осматривать мои глаза. Но тишина длится слишком долго.
– Господин Нолан, что с ней? – по комнате разносится взволнованный голос Данте.
– Властитель, простите, что не поприветствовала…
– Не думай сейчас об этом.
– Властитель, даже не знаю, что сказать. Общее состояние в норме, пульс стабилен, никаких посторонних звуков в легких нет. Не могу даже предположить, что стало причиной потери сознания и кашля с кровью. Выпьете лекарство на всякий случай, госпожа. – лекарь замолкает. – Оба глаза на все реагируют.
– То есть говорите, что сделать Вы ничего не можете? Лучший лекарь Четырех Долин не может ничем помочь?
Меня до самых костей пробирает голос Данте полный ярости и … боли.
– Властитель, это так, мне очень жаль…
– Все в порядке, господин Нолан. – вставляю свое слово, стараясь защитить лекаря. Ведь он не виноват в том, то не в силах мне помочь. – Властитель, прошу, не срывайтесь на лекаре. Он сделал все, что мог. Раз глаза при внешнем осмотре в норме, значит, зрение обязательно вернется. Надо лишь подождать.
– Господин Нолан, можете идти. – сдержанней произносит Данте, голос так и источает ледяную ярость.
Как только лекарь покидает комнату Данте опускается на мою кровать.
– Почему ты так спокойна? Такое было раньше?
Я лишь в отрицании качаю головой.
– Будем надеяться, что ты права, и зрение вернется.
***
– Сколько я спала? Я в своей комнате? – интересуюсь у Миры, после того, как Данте покидает комнату.
– Три дня. В своей. – голос кухарки, уставший, обессиленный. – Как же ты нас напугала, Эйрин. Ты двое суток билась в лихорадке. Часто кричала. Просила прощение у хозяина…
– Властитель…
– Он сидел с тобой все это время. Мы выгнали его только на третий день, когда ты начала нормально спать. В каком состоянии он тебя принес… Это было ужасно. Вся в крови. И ты и хозяин. Да еще и мокрые насквозь и грязные. Лошадей загнали. Как же далеко ты от поместья уехала. Еще и эта девчонка…
– О ком Вы?
– О госпоже Рине, конечно же, не строй из себя дурочку! Она видела, что хозяин привез тебя, да еще и не отходит от тебя ни на шаг. Удалось избавиться от ее нытья, только когда хозяин лично ее выпроводил.
– И где она?
– Уехала в первый же день. Да, чтоб не вернулась больше. Я сейчас скажу, чтобы принесли поесть.
– Она должна была давно уехать.
– Прибыл один из слуг и доложил, что на нее напали. Хозяину пришлось ее спасать. Глупая девчонка. А когда хозяин узнал, что ты покинула поместье, погнался за тобой. Совсем вы нашего хозяина не жалеете. Одна прицепилась к его деньгам, другая поселилась в сердце и треплет нервы. Сейчас принесу тебе поесть.
Внутри зарождается маленький огонек тепла от слов Миры о сердце Данте. Но его беспощадно гасит горечь и чувство полной обреченности. У меня был приступ, пропало зрение, не факт на самом деле, что вернется. Возможно, я буду угасать по частям.