Шрифт:
Действовала простая формула: «бежал – виновен», так что пыточных дел мастеру изрядно прибавилось работы в подземельях новгородского кремля. Ну а много ли надо, чтобы простой человек оговорил себя, лишь бы только прекратить мучения? Тут не только себя оговоришь, но и соседей.
А ведь еще доносы шли сплошным потоком. Как водится в такие моменты не самые духовно возвышенные и чистые люди чужими руками расправлялись со своими врагами… Так что сотни людей оказались в застенках.
– Рассказывай, – вольготно развалившись в кресле, вальяжно, но с угрозой потребовал Малюта от архимандрита Александра, коему даже не предложил присесть.
Как и всякий незначительный человек волей случая вознесенный на самый верх он упивался полученной властью и всячески ее демонстрировал окружающим, глумясь над теми, кто еще недавно был несравненно выше его по положению. Более того, всяческими способами старался эту власть приумножить. А что этому может поспособствовать лучше, чем стать родичем царя? Скуратов задумал отдать свою дальнюю родственницу Марфу Собакину в жены Ивана Четвертого, а собственную дочь за двоюродного брата царя Ивана Глинского.
Так что ради того, чтобы породниться с царским родом он был готов решительно все, хоть всех новгородцев прирезать поголовно собственной рукой, а сам город сжечь дотла.
– Стало быть укрыл у себя сынка семейки бунтовщиков?! – вскричал Скуратов, выслушав историю Елисея в изложении настоятеля Свято- Юрьевского монастыря. – Признавайся собака, с какой целью укрывал?!!
– Только из христианского милосердия и сострадания…
– А мне мнится, что вы собаки долгогривые измену измыслили! Притвориться решили, что верны царю, а сами бунтовщиков укрывали и готовились предать при первом же возможном случае! Кому продался пес?!! Ляхам?! Свеям?!!
– Что ты…
– Да и история с Елисеем этим… что на капище поганом одержимым стал. Бог все видит! Отвернулся Он от вас за задуманное вами предательство, вот и отнял у вас святость, потому и не смогли опознать беса в Елисее! В каземат его!
Стоявший караул из опричников ловко скрутили архимандрита и выволокли его из зала.
– Воеводу мне!
Когда прибыл вызванный Колычев-Умный, Скуратов приказал:
– Василий Иванович, бери свою сотню и езжай в Свято-Юрьевский монастырь, да хватай всех монахов! Скверна поселилась в сем святом месте и надо ее вырвать с корнем!
– Будет сделано!
Далее Малюта Скуратов вызвал доносчика из числа монахов, что описал «злодеяния» своего начальства.
– Ну, Амвросий, поедем, лично мне покажешь, где творил волшбу этот одержимый бесами…
– Не опасно ли?! – подобострастно склонился монах с бегающими глазами.
– Нет! Вера моя крепка! Веди!
– Как прикажешь…
Скуратов сел на коня, а монах пошел пешком.
– Говори…
– Как я и писал отрок сей бесами одержимый сначала волшбой своей исцелял людей хлебом слюной ведьмы опоганенным, что стала ему служить…
– А ведьма откуда взялась?
– Так это… еще прежним настоятелям приветили ее, да и не только ее…
– Вот как?!
Над архимандритом Леонидом, что являлся предыдущим настоятелем Свято-Юрьевского монастыря (с 1568 года являлся владыкой Чудова монастыря) и кандидатуру которого царь рассматривал в качестве следующего епископа Новгородского нависли тучи.
– Истинно так милостивец… пригрели змею на груди… не ведает царь-батюшка что скверна поселилась в монастыре и всей земле новгородской еще при прежнем владыке…
– Опиши сие!
– Как прикажешь, сегодня же все исполню!
– Продолжай про бесноватого!
– Так вот… лечил он людей хлебом поганым… подмешивая его в квас… вылечил многих, через что смущал умы людские, ведь не святой водой и молитвами они исцелялись, а зельем колдовским да ведьмаческим… и многие оказались столь слабы в своей вере во Христа и подались в язычники погубив свои бессмертные души в обмен на жизнь земную…. Ведь по слову одержимого этого, от кары господней можно защититься, вернувшись к старым богам… то есть я хотел сказать, приняв метку демоническую…
– Что еще за метка? Почему и об сем не написал?!
– Не успел милостивец! Но все опишу…
– Так пока расскажи!
– Резал он левую руку людям, что отринули господа нашего Иисуса Христа, вот здесь, выше локтя и втирал снадобье какое-то в рану… гнила та рана, люди слабость чуяли да жар… не иначе отголоски адского огня ощущали… а что до слабости, то видать демон их жизненные силы себе тянул да души пил! Но потом рука заживала, и метка образовывалась. Так что у кого на левой руке след словно от язвы оспенной размером с ноготь, то принявшие в душу демона… не ошибешься!