В небе над головой солнце затмевает луна, погружая мир во тьму, и когда солнце появляется снова, я стою в середине круга.

Я застываю на месте, не в силах пошевелиться, внутри меня нарастает страх.

Пение становится громче.

Кровь начинает сочиться по снегу, подползая ко мне, как красные змеи, взбираясь по моим ногам, вплоть до горла, где обвивается вокруг, душа меня.

Я падаю на землю.

Последнее, что вижу, — это фигуры в плащах, ползущие ко мне на четвереньках, как животные, вуали на их лицах сдвинулись, и я увидела вспышку зубов.

Вспышку моей смерти.

Когда просыпаюсь, я лежу в ванне, охваченная головокружительным чувством дежавю. Но на этот раз Абсолон не топит меня в ледяной воде. Я одна, в чуть теплой воде, пузырьки, которые были раньше, исчезли. В углу мерцают черные свечи, отбрасывая тени по всей комнате.

Я вздыхаю и закрываю глаза, пытаясь восстановить силы, которые были у меня раньше.

В тот момент, когда Абсолон оставил меня, я рухнула на колени.

Я понятия не имела, сколько энергии мне требовалось, чтобы просто держать себя в руках, когда была рядом с ним, но в тот момент, когда его присутствие исчезло, мое тело наконец сдалось.

Облегчение пришло в виде слез.

Я проплакала, как мне показалось, несколько часов.

Из-за всего.

Всего потерянного.

Из-за лжи и предательства родителей.

Но больше всего я плакала потому, что больше не понимала, кто я. Думала, что, став старше, я обрету ту мудрость, которую люди обретают со временем, когда понимают, кто они на самом деле, ту уверенность в своей коже, ту уверенность в себе. Я работала над этим, я рассчитывала на это, чтобы не быть такой потерянной внутри, постоянно скрывая это смятение, свое внутреннее испуганное «я» от мира.

Теперь этот день никогда не наступит. Потому что я никогда больше не буду нормальной. Я знала, что никогда не была полностью нормальной, особенно по тому, как другие всегда были осторожны со мной, что я никогда по-настоящему не впишусь в общество, никогда не буду обычной. Но я хотела притворяться.

А теперь не могу.

Однако в конце концов у меня больше не осталось слез, чтобы выплакаться. Я сидела там на полу, пытаясь разобраться в противоборствующих сторонах внутри себя, хороших и плохих, а потом поняла, что нет смысла пытаться понять. Это слишком рано. Даже я знала это, и, кроме того… Возможно, у меня вообще не будет будущего.

Поэтому я встала, не обращая внимания на пакеты с одеждой, и пошла в ванную, где увидела, что Аметист оставила мне подарок, лежащий в ванне. Набор для купания, наполненный ароматической пеной, солью и сухими цветами.

К нему прилагалась записка.

Иногда после горячей ванны наши проблемы кажутся банальными.

Аметист.

В любом другом состоянии я бы швырнула баночки в приступе ярости из-за таких отвратительных, невежественных слов.

Но я была слаба.

Я зажгла несколько свечей, наполнила ванну, забралась в нее, и довольно скоро запахи сушеной лаванды, роз, ромашки, гвоздики, мяты и других ароматных трав проникли глубоко в мою душу, погрузив меня в какой-то колодец, и я уснула.

Теперь я смотрю на свое обнаженное тело в воде, ощущая, будто оно принадлежит кому-то другому, отсутствие татуировок заставляет задуматься, что еще во мне было стерто начисто. Моя мораль? Моя личность?

Теперь я еще больше похудела. Я бы списала это на то, что неделю ничего не ела, но дело не в этом. Может быть, худая — это неправильное слово. Сильная — будет лучше. У меня все еще есть изгибы, просто внезапно появились стройные мышцы, которых раньше не было видно.

Я вздыхаю и вылезаю из ванны, заворачиваясь в пушистое полотенце, прежде чем посмотреть на себя в зеркало.

Ну, хотя бы лицо выглядит так же. У меня нет этих странных лун в глазах. Я даже не выгляжу такой усталой, как следовало бы. Лишь испуганной.

Неудивительно, ведь сегодня вечером тебя продадут на аукционе вампиров.

Я содрогаюсь от этой мысли. Даже если я сейчас вампир, то только наполовину, а эти существа, кажется, любят нападать на своих. Разве Абсолон не будет считаться предателем, раз делает это?

«И именно поэтому ты должна хорошо выглядеть», — напоминаю я себе. «Заставь его захотеть, чтобы ты была рядом. Очаруй его».

Я заворачиваю волосы в полотенце и иду в спальню, чтобы начать собираться.

Начинаю перебирать все сумки для покупок, одну за другой, доставая одежду из более повседневных магазинов, таких как «Anthropologie» и «Nordstrom». Должна признаться, я впечатлена. Большинство — обычная одежда: пара черных джинсов, свитера, леггинсы и куча платьев, все они не только подходят по размеру, но и в одинаковом стиле. Хотя, это не совсем мое, я не часто ношу платья, и это, кажется, взято со страниц Пинтереста «Cottagecore18», но они все равно красивые и глубоко романтичные. Интересно, это выбор Абсолона или Аметист? Затем нахожу сумку «Sephora» с косметикой примерно на тысячу долларов — понимаю, что Аметист приложила к этому руку.