— В то, что мы потомки Бога?

— Почему бы и нет? Такова была религия тех времен. Многие до сих пор верят в христианских ангелов или в чудеса Иисуса: обращение воды в вино, возвращение слепцу зрения плевком в глаза, воскрешение ребенка из мертвых. Шесть миллионов индусов верят в то, что когда душа рождается, ее первое воплощение всегда будет чем-то низменным вроде растения или даже минерала. И лишь в последующих реинкарнациях она движется вверх — в животное и, наконец, в человека.

— Но эти религии до сих пор живы. Вера викингов мертва.

— Ну, сынок, быть может, она просто ушла в подполье. — Он вновь наградил его все той же сухой улыбкой. — Легенды также говорят, что когда христианство взяло верх, северные боги удалились в реки.

— Но не можешь же ты и вправду верить, что мы произошли от мифического божества?

Джордж пожал плечами.

— Задай мне этот вопрос на людях, я посмеюсь и обращу все в шутку. Но спроси меня с глазу на глаз... — Он снова пожал плечами. — Твой дед, мой брат, верил.

— Разве он не был директором церковно-приходской школы в городе?

— И то правда. Но я видел, как по праздничным дням — я хочу сказать, по старым праздникам — он бросал с моста в Леппинг горсть булавок или монет.

Дядя, должно быть, прочел на лице Дэвида недоумение.

— Бросать монеты или даже булавки в реку — вид жертвоприношений старым северным богам.

— Пусть так, — с улыбкой отозвался Дэвид. — Почти все мы стараемся не проходить под лестницей и бросаем соль через левое плечо, случись нам ее рассыпать.

— Да? — Сильные пальцы Джорджа легко пробежали по лезвию меча. — Значит, безобидная причуда?

— Вероятно. Ты не поверишь, сколько я видел больных, которые носят талисманы: клевер с четырьмя лепестками, освященные образки, фигурки святого Христофора.

— Так, значит, старая вера не совсем умерла?

Дэвид пожал плечами:

— Когда врач прописывает лекарство — препарат, изготовленный на компьютеризованной фабрике в Канаде, Швейцарии, да где угодно, — он прекрасно знает, что тридцать процентов его эффективности — в вере пациента в то, что препарат его вылечит. Если человек суеверно верит в то, что кроличья лапка избавит его от мигрени, что ж, он на тридцать процентов на пути к выздоровлению.

— Так что вы, медики, все же оставляете нам небольшую дозу магии?

— О'кей. — Дэвид тепло улыбнулся в ответ. — В руках ученых магия не существует, но в нашем сознании ее следы еще остались.

— И, быть может, немного ее задержалось и в современном большом мире. — Хмыкнув, Джордж хлопнул огромной ладонью по наковальне. — Ты вчера приехал?

— Да, в пятницу, а что?

— Пятница названа в честь северной богини Фригг, жены Одина.

— Происхождение названий дней недели я помню еще со школы. Среда была названа в честь Одина, отца северных богов, а четверг — на самом деле день Тора. Я прав?

— Ты прав, сынок. Еще чаю?

— Э-э .. нет, спасибо. У меня еще осталось.

— Крепковат для тебя, ха?

— Вовсе нет.

— Да ладно, стреляного воробья на мякине не проведешь. Надеешься на что покрепче?

Едва ли найдется что покрепче этого чая, дядя, подумал он: танин все еще пощипывал язык. Он и так уже, наверное, промышленной концентрации.

— Давай свою кружку, сынок.

Взяв у Дэвида из рук чашку, Джордж выплеснул в открытую дверь ее содержимое, которое с тяжелым всплеском растеклось коричневым пятном. Потом он потянулся на верхнюю полку, чтобы достать оттуда бутылку ирландского виски.

— Это разожжет твое нутро, — добродушно ухмыльнулся он. — Знаешь, я никогда не думал, что доведется разделить с тобой настоящую выпивку. Но я помню, как ты приходил на кухню. — Он кивнул седой головой в сторону дома. — Ты забирался на табурет, а я наливал тебе стакан кока-колы. Даже отрезал тебе кусочек лимона. Знаешь, ты обычно старался поскорее проглотить колу, чтобы съесть лимон. Заглатывал его в мгновение ока, будто шоколадку, да-да, прямо с кожурой. Никогда не видел детей вроде тебя. Большинству подавай одни сладости. Ты же ел все кислое, чем кислее, тем лучше. Если твоя тетя Кэтлин — благослови ее Бог — что и могла, так это помешать тебе есть яблоки, пока они еще не поспели.

Тетя Кэтлин — благослови ее Бог? «Какой Бог?» — подумал Дэвид. Древний в рогатом шлеме и с этим грязным молотом по имени Мьельнир?

Он смутно помнил тетю Кэтлин: крупная женщина, радушная, как и ее муж Джордж. Дэвид вспомнил, что она умерла около пятнадцати лет назад.

Джордж говорил теперь с воодушевлением, его глаза сверкали, пальцы скользили взад и вперед по массивному клинку.

— У нас, конечно, никогда не было собственных детей, так что для нее это был просто праздник: поджарить тебе добрый кусок мяса, когда ты приходил сюда на обед. Ты ел, как волк. Летом мы с тобой потом обычно шли сидеть у ручья. Ты сидел на большом валуне в самой середине. Иногда я выходил из дому и слышал, как ты пел воде.