Вот это ему нравилось — войти в чей-нибудь долбаный дом и подумать: все мое. На пару-тройку часов я хозяин. Беру что хочу.

А секрет, как заставить окупаться эти домушные кражи, в том, чтобы сгрести всю хрень, что хоть чего-то стоит — наличность, побрякушки, телевизор, радиолы, компьютеры, одежду, если она хоть на что годна, мебель, вазы, антиквариат, даже чертовы картины со стен. Ободрать хмырей как липку, если потребуется.

— Вам что, письменное приглашение нужно? — спросил он придурков. — Давайте за мной. Все, к чему прикоснусь, выносите в фургон. О'кей?

Придурки с каменными лицами кивнули:

— О'кей, босс.

Господи, как же я ненавижу эту сволочь... при первом же удобном случае сдам его копам. Мой чертов нос. Он так расквасил мой чертов нос, что я просто прибью его. Или копа на него напущу. Нет... Подожди, сначала надо получить денежки.

Джек поглядел на парня с рыжеватой бородкой и в клетчатой лесорубской рубахе.

Джек Блэк. И что это за имя, черт его побери? Я ему печенку вырву. Я ему покруче вдарю, чем он мне...

Джек знал, о чем думает парень. И это не фигура речи, подумал он про себя. Мысли парнишки, как кролики, мельтешили в голове Джека.

Я его распорю, вырву его чертову печенку. Пинками погоню его поганую печенку по чертовой улице...

— Ну, ну. — Джек кивнул на парня с рыжеватой бороденкой, — Попробуй что-нибудь выкинуть... только попробуй. И я вырву тебе печень. Поджарю ее на костре и заставлю тебя ее слопать, черт побери.

Парень уставился на Джека по меньшей мере в шоке. Челюсть у него отвисла. — мокрошлеп придурковатый. Вот теперь придурок удивлен; они всегда удивляются, когда даешь им понять, что знаешь, что у них в голове.

Джек усмехнулся, чувствуя, как зудит шрам на виске.

— А теперь, ребятки, пошевеливайтесь, — приказал он. — Завтра к полудню все это надо доставить в Йорк.

— А когда мы получим наличку? — заскулил один из придурков. — Мне нужно нюхнуть. У меня в голове одна дурь. Мне нужно дорожку кокса и вообще закинуться.

Шмяк!

Джек наградил придурка оплеухой — ударил наотмашь открытой ладонью. Господи, ну не милосердный ли я сегодня?

— Заткнись и давай за мной.

0н двинулся через дом, чувствуя такую безмятежность, будто скользил по комнатам на золотых крыльях. Он легко возложил палец на картину с лошадью на одной стене, пропустил другую, коснулся зеленого кувшина на каминной полке, даже не взглянув дважды на пару латунных подсвечников. У него к этому чутье. Он отбирал ценные веши, игнорировал мусор.

Этот улов обратится в наличность — в кучу налички. После дележки он поступит, как всегда. Оставит пару купюр на расходы, а остальное положит на счет через банкомат. Его придурки в ближайшие же двадцать четыре часа спустят все на девочек, на выпивку и дурь.

Но не я, думал он, скользя по комнатам. Татуированные пальцы легко касались кресла тут, фарфоровой фигурки там. Деньги — сила. На его счетах — на дюжину разных вымышленных имен — лежало в сумме больше семидесяти тысяч фунтов.

А вот это сила, действительно сила. Самое то, что ему нужно. Больше всего на свете.

Бернис Мочарди шла по горячему следу человека с пленки.

В своем номере она осторожно распаковывала чемодан, принадлежавший Майку Страуду, чемодан, который она отыскала в Гробике, и теперь выкладывала его содержимое себе на кровать. Туг были ботинки (хорошего качества итальянские мокасины десятого размера); две пары «ливайз», белье, черная футболка, пара белых хлопковых рубашек, потом несессер с бритвами, кремом для бритья, лосьоном (она понюхала его — раз, другой, третий; потом мазнула им по тыльной стороне ладони, чтобы запах остался с ней).

За окном порывами налетал ветер, время от времени стуча в стекло каплями дождя.

Я узнаю, что с ним сталось, думала Бернис. Должна же здесь быть хоть какая-то подсказка.

Снаружи на чемодане не было бирок с адресами, никаких документов или бумаг не было внутри. Она взяла с кровати три репортерских блокнота на спирали. Все они были новенькими, все страницы были пусты. Когда она пролистывала один из них, из него выскользнула фотография. На ней улыбающийся Майк — светловолосый, в очках — стоял возле отеля в Уитби. На обороте карандашом были написаны слова: "Я у «Ройаля» в Уитби. У отеля, где Брем Стокер задумал «Дракулу».

Это находка, светясь от удовольствия, заявила она самой себе. Настоящая находка. Она подумала, что сможет показать эту фотографию людям, которых знала в городе. Возможно, кто-нибудь его вспомнит. Проще всего было бы спросить Электру. Но только если она ее спросит, конца не будет поддразниванию и шуткам, как Бернис потеряла голову от незнакомца.

Нет, это нечто большее, подумала она, вглядываясь в улыбающееся лицо на фотографии. Я знаю, однажды я его встречу.

По ее спине пробежал холодок.