Шрифт:
– Белыш, – тоже шепотом отозвался Коля.
– Не видел таких раньше, – с трудом выговорил подросток и повернул голову. – А с батей что?
Получалось, что тот другой – отец мальчика. Коля вздохнул:
– Не дышит. На вас бандиты напали, перебили всех…
Паренек крепко зажмурился. Наверное, чтобы не заплакать. Мы с Колей молча стояли над ним, боясь потревожить.
– Помоги подняться! – наконец попросил он.
И мой спаситель стал тащить раненого за руки вверх. Мальчику удалось сесть, прислонившись спиной к стене.
– В башке все крутится, – пожаловался он.
Коля проявил неожиданную медицинскую осведомленность:
– По-видимому, у тебя сотрясение мозга! Помнишь что-нибудь?
– Дерево на путях… Тормозить пришлось резко. Упал, должно быть, и ударился обо что, – подросток нащупал шишку на затылке, из ранки сочилась кровь.
– Черпни-ка водицы!
Он указал на большой бидон, закрепленный металлическими кольцами в углу кабины. Железная кружка валялась на грязном полу.
Пил мальчик долго, жадными глотками, так что мы видели, как ходит кадык на тонкой шее. Потом заговорил:
– Чуяло батино сердце, что мало охраны для такого груза выделили!
– Аэропланы на месте, только продырявленные все, – поспешил вставить Коля.
– Потому что бандитам бочки с топливом нужны, а еще одежка красноармейская – диверсии устраивать. Наши-то белых еще месяц назад к эстонской границе оттеснили, вот они и партизанят теперь, на эшелоны нападают.
Коля – молодец, смолчал, не стал устраивать классовый спор с тем, у кого травма головы и кто только что потерял близкого человека. Вместо этого он уважительно спросил, оглядывая сложное устройство кабины – множество рычагов, два железных руля, круглые приборы с цифрами и стрелками:
– Ты тоже машинист?
– Не, я помощник! Уголь в топку закидывал! Хотя батя меня всему обучил. Эх! – паренек замолчал, и мы тоже. Понимали, что ему нужно справиться с горем.
– Раньше другой кочегар был, Федька. Так его на фронт забрали, – продолжил он.
Коля завистливо вздохнул:
– Мне бы туда!
– А… Так вот почему ты тут оказался! На фронт топаешь! А не маленький? – без всякой иронии спросил помощник машиниста.
– Да я не воевать! Там … – начал мой спаситель и осекся. (Я понял его затруднение: с одной стороны, не тактично говорить про своего папу в сложившейся ситуации, а с другой, – вообще про него лучше не рассказывать!)
Паренек словно не заметил Колиной заминки и с трудом встал.
– За подмогой придется идти!
Коля о чем-то сосредоточенно думал. Потом серьезно произнес:
– В Стримовичах сейчас телеграфная рота, у них и лошади есть, и подводы. Я тебя провожу, а то на ногах еле держишься!
Я поразился самоотверженности мальчика – вернуться туда, откуда сбежал!
Спустя несколько минут мы опять шагали по шпалам, только в обратном направлении, и в глубине души я очень рассчитывал, что старичок-смотритель не успел доесть гречишные оладьи…
Глава восемнадцатая.
Ваня
Юный кочегар часто останавливался, пережидая приступы головокружения, так что продвигались мы гораздо медленнее, чем вдвоем с Колей. Зато меньше боялись – все-таки помощник машиниста был старше и опытнее моего спасителя. К тому же оказался очень словоохотливым.
Выяснилось, что его папа служил на железной дороге много лет и жили они тоже в Петербурге. Вот только Колин дом находился в центре, на Гороховой улице, а Ваня (так звали паренька) проживал на Черниговской, за обводным каналом. (Я-то местности не знал, а вот мальчики знакомым названиям обрадовались.)
Когда германские войска подошли вплотную к городу, жители стали уезжать: кто к родственникам, а кто вообще – куда глаза глядят, лишь бы подальше от войны, от неразберихи первых месяцев революции и надвигающегося голода. Даже правительство молодой рабочей республики во главе с вождем большевиков Лениным переехало в Москву, а Петроград выживал, как мог.
– Ты маленький был, так что небось и не знаешь, что почти половина горожан Питер покинула: было два миллиона, а теперь один едва наберется! Но все равно еды на всех не хватает! Там, откуда раньше хлеб везли, теперь беляки, да и железная дорога во многих местах порушена! – разъяснял нам Ваня сложную политическую и экономическую ситуацию.