Местом, которое он любил меньше всех остальных, был любой магазин одежды или обуви. Походы в такие заведения сильно утомляли молодой и энергичный организм маленького Бориса. Честно говоря, они делают это и по сей день. Каждую вещь нужно было искать, выбирать и примерять, а если не подходила идти в другой магазин, и опять по кругу. Самое ужасное — взять на вырост или точно по размеру, в надежде, что оно разносится. В каждом вещевом магазине царила одна магическая атмосфера — при первой примерке незначительные неудобства не беспокоили, а после второй уже дома превращались в сущий ад. Туфли натирали до кровавых мозолей, ботинки заставляли кости ступней перетираться, капюшон оказывался достаточно тяжёлым, чтобы за шиворот куртки задувал холодный ветер. Но пару положительных моментов Боря всё-таки для себя вынес. Во-первых, все эти проблемы ему помогала исправить смекалка: он клеил на пятку пластырь до прогулки в туфлях, заталкивал в носок ботинка всякую всячину и оставлял на пару недель, зашивал воротник куртки, чтобы он стал уже. Во-вторых, Борис относился и к таким вещам бережно, чтобы поменьше ходить в магазины одежды.

О чём ещё мог думать взрослый Боря, сидя на работе? Как же хорошо жилось тогда, когда проблемы были незначительны, жизнь шла своим чередом пока не замкнулась в петлю — то ли в виде верёвки на шее, то ли дорожки под ногами. За стойкой ресепшена он скучал и тлел от обиды.

Виктор вышел из своей комнатки и сказал:

— Борис, зайди сюда и прихвати свою тетрадь.

Хорошо знакомое чувство, когда ты не хочешь, не можешь, не умеешь, но ничего не поделаешь — работодатель сказал, закуси удила и делай.

Он с неохотой встал, волоком стащил тетрадь и направился в комнату. На столе лежал увесистый шмат сала на коричневой упаковочной бумаге, по размеру казалось, отрезали у свиньи целую бочину от ляжки до ляжки. Там были ещё какие-то предметы, но обескураженный взгляд юноши был прикован только к этому куску.

— Раз уж ты мой подмастерье, тебе нужно научиться наносить тату. Подходи ближе, я объясню. Если хочешь, можешь записать, но в принципе ничего сложного.

Улыбка растеклась по лицу Бориса, он стал напротив мастера и приготовился записывать.

— Для начала нужно перенести изображение на листок бумаги, — Виктор взял со стола фиолетовые листки и белую бумажку с маленькими картинками. — Как это делать, тебе известно. Бумагу можешь взять любую, хоть из тетради вырвать. Как перенесёшь, прикладываешь к нужному месту, брызгаешь этим баллончиком, пока не намокнет, разглаживаешь и снимаешь.

Подмастерье составлял из слов Виктора пошаговый список действий. Он чертил схемы, сокращал предложения, рисовал крошечные рисунки взамен слов: делал всё, чтобы ничего не пролетело мимо тетради.

— Я вложил в машинку кассету с иглами и установил выброс иглы на полтора миллиметра, — Татуировщик продемонстрировал красный прибор, который напоминал толстый карманный фонарик, — Как подготавливать место, руки, машину, думаю, ты помнишь. Кожу брить обязательно. Хоть это и кусок сала, будь нежен.

Борис кивнул. Лёгкая улыбка не хотела сходить с его губ.

— Рисунок нужно наносить снизу вверх, непрерывной линией. Краска будет выходить наружу, как начнёт мешать, вытирай её салфеткой. В колпачок с краской макай почаще. Машинку держи под прямым углом, как держишь ручку или маркер. И помни, главное количество, а не качество.

Не успел Виктор выйти, как юноша сразу начал подготовку. Теперь Борис был в роли татуировщика, а кусок сала примерил на себя его роль, только вот змейки на правой лопатке этому шмату не видать. Меньше получаса и все приготовления были завершены. Первые пять тату выходили из-под его иглы кривыми, угловатыми копиями своих оригиналов, будто правша учился рисовать левой, причём ногой.

Змейка, свернувшись калачиком на его правом плече, внимательно и, что немаловажно, молча, наблюдала за каждым движением. Позже на коже начали появляться птички, бабочки, черепа, улыбки, иероглифы и прочие эскизы, которые были неотличимы от оригинала. Подмастерье вертелся вокруг стола, держал машинку под разными углами, менял руки, покусывал губы и язык. Носки поочерёдно отбивали ритм, и, казалось, вот-вот начнут подпрыгивать.

Виктор вошёл в комнату, опёрся ладонями о стол и принялся разглядывать творения Бориса.

— Отлично. Теперь следующее задание, нужно оживить тату, — мастер поставил на стол тюбик с чёрной краской, который будто появился из воздуха.

Борис присмотрелся к пластиковой бутылочке, которая от предыдущей вообще ничем не отличалась. Он даже убрал старый тюбик подальше, чтобы не перепутать.

— Будет сложнее, чем выпустить из своей кожи, но так даже лучше. В этом тюбике сконцентрированы чувства, эмоции и воспоминания других людей, чтобы вытянуть их из кожи нужно притянуть их к себе. Смотрел фильмы, где у космического корабля пробивает обшивку, и воздушная масса вырывается наружу?

Юноша кивнул, у него на лице было написано, что он понял, о чём сейчас пойдёт речь.

— Тот же вакуум нужно образовать в себе, только эмоциональный.

— Так, а с воспоминаниями как быть? Сомневаюсь, что у меня получится всё забыть.

— Воспоминания не настолько яркий элемент, гораздо важнее чувства и эмоции, которые идут рука об руку с моментами из нашей жизни. Память — это же не просто картинки, иначе в воспоминаниях не было смысла. Воспоминания — вспышки чувств и эмоций, которые тебе сейчас нужно подавить.