В голосе кузена сквозила едва заметная – но все же! – зависть, и Кайлес ощутил, как раздражение уходит, а настроение повышается.

– Ты сам решил, что еще один мужчина рядом с девочками вызовет пересуды, а мог бы найти кого, гм, постарше.

Харт скривился. Недовольно оглядел развалившегося в кресле – кожаном для боса – Кайлеса. Хмыкнул и с безрадостным выражением на лице устроился напротив.

– Кто постарше от тебя сбежал бы в первый день. Ты же невыносим!

– Она, – Кайлес ткнул в сторону двери, - все еще работает.

– Ты заставил ее сменить одежду! – обвинил кузен.

– У меня аллергия на черное, - отмахнулся Кайлес, - да и быстрее забудет свое горе, если станет выглядеть нормально.

Распахнулась дверь. В кабинет в облаке кофейного аромата вплыла Беллара.

Кайлес вздохнул – исключительно про себя – до стука каблучков и нормального вида еще работать и работать. Но ничего. Он любит трудные задачи.

– Ваш кофе.

Склонилась, но дурацкий жилет мешал полюбоваться вырезом, который Кайлес точно знал, там был.

Удалилась. И никакого удовольствия – эстетического – от облика. Ну хоть зубы не ноют и то хорошо.

Кайлес поднял чашку. Принюхался – после бессонной ночи – божественно. Сделал первый глоток. Прикрыл глаза, ощущая, как тело наполняет бодрость, а мозг перестает чувствовать себя старым псом. А вообще – это безобразие. Раньше – и Кайлес погрузился в воспоминания – заваливался он в клуб с шикарной блондинкой, а уходил под утро со жгучей брюнеткой. Его личное правило тусовки в том мире. Дальше жаркое знакомство. Легкий сон. И утром он бодро и весело встречал новый день.

А сейчас? Потер виски. Тело ломит. Голова гудит. Осталось лишь начать ныть суставам и вот она – старость. А все некоторые… которые решили занять гостевую спальню. Выяснилось, что хорошо Кайлес спит лишь один или в женской компании, а вот мужская… вызывала бессонницу.

– Что решил с охраной факультета? – спросил Кайлес у кузена, когда молчание стало затягиваться.

Тот нехотя оторвался от чашки. Глянул недобро. Вздохнул.

– Не хочу тебя пугать…

– Я в курсе, сколько корона тратит на обучение менталистов в Лифгане, - совершенно непочтительно – сказывалась бессонная ночь – перебил Третьего Кайлес.

И тратит в драгоценных металлах, ибо получить необученного менталиста, которого обуяла жажда власти, дороже выйдет. А что большая часть из обучаемых не возвращалась, многие считали плюсом – нечего этим менталистам у нас делать.

Асмас жил огнем. Дышал им. Но его величество желал изменить однополярный мир собственной страны.

Харт фыркнул. Залпом осушил чашку.

– Ты не знаешь того, что через два года заканчивается десятилетний контракт, и нам уже озвучили новые условия платежа.

Кайлес вскинул брови. Неожиданно. Сам он не считал себя серьезным конкурентом Лифганы – какой там конкурент, смех да и только, но понимал опасения бывшей альма-матер.

– Они желают получать оплату за обучение менталистов драконьими слезами.

Кайлес крякнул. Наглость, конечно, но это означает…

– Они в курсе установки контура Майре.

Харт, признавая его правоту, кивнул.

– И желают использовать камни. Ты там учился, а потому должен знать, есть ли смысл в подобном? Много у них срывов среди одаренных?

Кайлес задумался. Поджал губы.

– Я бы сказал – нет. Ментальный дар просыпается поздно, не требуя никаких особых усилий от владельца. Опасность перегореть или сорваться, конечно, есть. Но ее хватает в любом даре. Может, они просто хотят торговать камнями на материке?
– спросил.

– Может, - пожал плечами Харт. – Как бы то ни было – у тебя два года, чтобы превратить здешний балаган в нормальный факультет. Корона приняла решение не продлевать контракт с Лифганой.

Кайлес в первый момент опешил, а потом…

– Что ты губами шевелишь, точно идиот?! – не выдержав, сорвался кузен. На памяти Кайлеса довести Третьего до ора удавалось не каждому… И тем почетнее было знать, что он в числе «везунчиков».

– Считаю хватит ли на всех кроликов, - с серьезной миной ответствовал Кайлес. Тут главное – не переборщить, а то кузен в запале и на рудники сослать может.

С убийственным хрустом сломалась чашка. Откуда-то потянуло паленым.

– Я из тебя самого… кролика сделаю, - после паузы не менее серьезно пообещал братец.