– Ах вы говнососы! – воскликнула она, потянувшись к спрятанным на предплечьях кинжалам. Лишь один из них оказался на месте. Выхватив его, она набросилась на таракана, но клинок лишь бессильно скользнул по его тусклому панцирю.

Вытянув мандибулы, тварь рванулась к её голове. Рилтана отклонилась влево и, охваченная внезапным порывом вдохновения, полоснула клинком по крылу. Отсечённая мембрана, кружась, отлетела в сторону, и таракан тяжело рухнул на пол. Издаваемое им гудение затихло; во внезапно наступившей тишине раздавались лишь бессильные удары уцелевшего крыла об камень.

Зарычав от первобытной ярости, Рилтана изо всех сил пнула тварь. Мыски её ботинок были укреплены сталью, что делало их не менее смертоносным оружием, чем булава. Её удар с лёгкостью проломил хитин, и таракан завизжал, подобно его сородичу. Приложив его ещё несколько раз, она сильным пинком отбросила тело твари ко входу в пещеру.

Кстати, о сородиче… Рилтана развернулась. Тот таракан, который напал на неё первым, валялся неподвижной грудой на расстоянии нескольких шагов поодаль. Она настороженно приблизилась к нему. Стоит ему только дёрнуться, и она его прикончит… Навершие вонзённого в его брюшко кинжала поблескивало в стремительно угасающем свечении алхимической смеси. Вырвав клинок из его тела, Рилтана тут же отпрыгнула назад. Таракан не шевельнулся.

Хорошо.

Алхимическое сияние почти угасло. Её утерянный солнечный жезл, скорее всего, давно сломался.

Наконец свет окончательно потух, и Рилтана повернулась прочь от пещеры. Оттуда по-прежнему доносился шум трущихся друг о друга тараканьих панцирей, но в полной темноте он почему-то казался громче. Неужели это действительно так, или воображение играет с ней злые шутки?

Она принялась осторожно шарить рукой по воздуху. Когда её ладонь коснулась стены тоннеля, Рилтана, используя её в качестве ориентира, направилась прочь от источника пугающих звуков.

Когда вызванный схваткой адреналин схлынул, боль в рёбрах и ноге вернулась. Она была вымотана до предела и с ног до головы покрыта синяками. А также голодна. Но чего ей действительно хотелось, так это…

Внезапно она споткнулась о камень. Сталь, которой были укреплены мыски её ботинок, спасла её от новых травм, но, не удержав равновесие, она упала.

Ноющая боль в рёбрах вспыхнула с новой силой - её словно пронзил насквозь раскалённый шип. Рилтана задохнулась, с трудом сдержав рвущиеся с языка ругательства. Не стоит лишний раз привлекать внимание живущих в пещере жуков. Слёзы навернулись ей на глаза. Лёжа в темноте, Рилтана ждала, пока боль не утихнет в достаточной степени, чтобы позволить ей сесть.

Плохо, что она не подумала запастись вдвое большим количеством источников света. Её перчатки, хоть и являлись бесценным сокровищем, могли вместить в своё подпространство всего пять предметов, поэтому она всегда держала одно место свободным на случай, если ей повезёт «наткнуться» на особо примечательный объект искусства или украшение, которое требовалось незаметно унести.

Учитывая, что солнечного жезла и алхимического эликсира она уже лишилась, в её распоряжении остался лишь маленький кусочек мрамора, который она называла Камнем Пленника, и шарф.

Жёлтый шарик она некогда извлекла из глазницы статуи, изображавшей изначального по имени Каршимис. При этом она чуть не лишилась жизни, но, как выяснилось, он того стоил. В некоторых ситуациях он действительно мог стать незаменимым.

К сожалению, не в данной. Тут не имелось никаких засовов, кандалов или закрытых дверей, которые препятствовали бы ей выбраться наружу. Поэтому от камешка не было никакого проку. Значит, осталась лишь полоса светлой ткани.

Учитывая, на что пришлось пойти её двуличному клиенту, чтобы раздобыть этот шарф, он просто должен оказаться чем-то большим, нежели обычным куском тряпки. Что там утверждал этот лживый ублюдок? Он хотел, чтобы Демаскус лишился его в «нужный» момент? Какая чушь.

Убрав последний оставшийся у неё клинок в ножны, она достала шарф. Учитывая, что вокруг царила непроглядная тьма, она его не увидела, но на её ладони опустилась почти неощутимая тяжесть. Обернув один конец ткани вокруг левой руки, Рилтана потянула за второй. Даже сквозь перчатки чувствовалось, насколько мягким и шелковистым был материал шарфа. Поднеся его к лицу, она принюхалась.

Пахло, словно в магазине пергаментов. Из-за полного отсутствия света Рилтана могла полагаться лишь на ощущения, обоняние и слух; лизать его она была не готова.

– Шарф, покажи мне свою силу, - еле слышно прошептала Рилтана. Она чувствовала себя крайне глупо, разговаривая во тьме с простым отрезом ткани.

Разумеется, ответа не было.

– Проклятье, если ты и правда нечто большее, чем кажешься с виду, то самое время продемонстрировать это, не то я засуну тебя в самую глубокую тараканью нору, которую найду!

По узелкам ткани забегали огоньки, похожие на тысячи маленьких звёзд. Замерев, Рилтана смотрела, как на полотне возникают слова. Надпись гласила: