Я в отчаянии прячу лицо в ладонях, так горько думать, что мама обо мне такого мнения, я даже и не думала об аборте, а она уже.

— Ну что ты, Мариночка, — чувствую мамины, мягкие объятия и поглаживания по спине. — я же это говорю не для того, чтобы ты расстроилась, а чтобы знала, что мы с папой всегда на твоей стороне, всегда поддержим и поможем всем, что в наших силах. Не нужно плакать.

— А я и не плачу, мама. Просто горько очень на душе, — выныриваю из своих ладоней.

— Ничего, это пройдет, наверно гормоны уже шалят.

Я поджимаю губы. Не говорить же, что это ее слова задели меня за больное и так расстроили.

— Нужно же теперь встать на учет, найти хорошего врача. У меня есть одна знакомая на примете, — начинает суетиться мама, заставляя и меня задуматься об этом вопросе. Теперь столько всего нужно продумать для малыша. В груди поднимается волна радости, чистой, незамутненной. У меня появился еще один смысл моей жизни, новый и самый главный.

Отцу назначили терапию и выписывают домой. Ничего шибко серьезного. При хорошем уходе и приеме лекарств можно купировать его приступы и улучшить состояние, сказал врач.

Мама отказалась от моей помощи сказав, что справиться и привезет отца сама, отправив меня на работу, мотивируя это тем, что неудобно отпрашиваться в первую же неделю самостоятельной работы на новой должности.

Так я осталась не у дел, сидя на работе. А мне так хотелось вместе с мамой встретить отца и привезти домой. Так грустно становится, что наворачиваются слезы в уголках глаз. Что-то я в последнее время чересчур сентиментальна и начинаю раскисать по любому поводу.

Мимо моего рабочего стола стремительно пролетает сосредоточенный Валера, так, что приходится придержать небольшую стопочку бумаг, приготовленных на подпись. Сразу залетает в свой кабинет и оттуда уже прося себе кофе.

Вот и здесь передо мной встает дилемма. Надо же как-то сообщить дяде и новому моему боссу, что они приняли на работу женщину в положении. После того, как Алена только что вышла в декрет, эта ситуация становится еще более неловкой.

Ездить на обед стало нашей традицией с моим новым начальником. Я наотрез отказываюсь ездить только в места, которые выбирает он и теперь через день я показываю свои любимые кафешки этого города. Впрочем, я чувствую, что придется отказаться от этой идеи, ввиду острой неприязни моего организма некоторых продуктов и непереносимость ранее приятных запахов.

Боюсь, скоро придется перестраивать свою жизнь по новым реалиям и возить себе обед в судочках. Как жаль, что Алена уже вышла в декрет, можно было бы расспросить, как она справлялась с этой проблемой.

И сегодняшний день не стал исключением. Время обеда подошло. Я отправляю комп в спящий режим, подхватываю сумочку. Валера выныривает из кучи бумаг, в которых зарылся сегодня с утра. Готовится новый проект и сегодня главы отделов прописались у него в кабинете, сделав моей задачей приготовление вкусного и живительного напитка для работы мозга — кофе, разумеется.

Мы выходим из здания, направляясь обычным маршрутом на парковку. Садимся в машину Валеры.

Сегодня его день выбирать место обеда и он категорически отказывается выдавать мне тайну его нахождения. Сюрприз, — загадочно говорит он.

Не успевает босс вырулить со стоянки, как машину подрезает седан.

Валера едва успевает выкрутить руль, совершая маневр, во избежание столкновения. Меня резко вжимает в дверцу машины. Сердце заходится в паническом ритме. Не люблю эти агрессивные стили вождения.

— Придурок, … — выругивается босс.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть вслед машине, нас подрезавшей, что-то в ее расцветке кажется мне знакомым. Машина продолжает преследовать нас, не сбавляя оборотов. Сердце снова подпрыгивает в страхе. Божечки, я узнаю эту машину, и водителя я знаю.

Валера втапливает педаль газа в пол, маневрируя между потоком машин, спокойный и сосредоточенный, я не замечаю в нем ни капли беспокойства или суеты. Его губы плотно сомкнуты и взгляд сконцентрирован на дороге.

Мое сердце уже стучит где-то в горле, мне страшно за водителя, что преследует нас. Его стиль вождения нельзя назвать безопасным.

Машина, подрезавшая нас, немного блуждая позади, резкими рывками и выпадами перестраивается между потоком на загруженной магистрали, наконец вырывается вперед, пристраиваясь в соседней полосе вровень с нашей машиной. Он сигналит фарами и подает знаки моему водителю.

Я смотрю сквозь боковое, водительское стекло и вижу суровое лицо Радима, Хмурые брови и сосредоточенный взгляд темных глаз, не отводящего от меня взгляда. Божечки, смотри на дорогу, Радим, не на меня!