Элигия, которой всегда было что сказать, на этот раз промолчала. Хотя могла бы напомнить, что они спасали ей, во исполнение данной клятвы. Но в дело вмешался Влад.

— А уточните, пожалуйста, — наконец произнёс он. — Вот по вашему плану, мы должны сражаться с нейстрийцами, брать города. При этом гибнут вполне мирные люди. Спасибо, кстати, Канайя, что устроил нам экскурсию по тем местам, где прошлась наша доблестная армия. И да, мирные там гибли. А кое-кого пограбили по дороге, я уж и молчу про случаи изнасилования.

— Но Цвайбург! — возмутилась Нахрин. — Он сдался.

— Он не сдался. Его захватили быстро из-за ошибок, сделанных алеманнской армией, — сумрачно отозвался Александр, которого сейчас лечила Света. — Ну, мне кажется.

— О! Ещё один герой! Доблестный боец кулачных поединков! — обратила на него внимание Нахрин. — Очень трогательно было наблюдать твою заботу о вражеском генерале, после того, что вы учинили на площади.

— Генерал — достойный противник, — всё так же мрачно сказал Александр. — А за действия Влада я ответственности не несу.

— Несёшь, дорогой мой друг, — жёстко сказал Канайя. — Ещё как несёшь. Вы вместе, вы одна команда, и действуете сообща.

Все посмотрели на доселе молчавшего духа огня.

— Я не критикую ваши действия в Цвайбурге, — неожиданно сказал он. — Просто напомнить вам об ответственности. И да, Лавита, Нахрин, не смотрите на меня так гневно. Ради чего мы их вытаскивали из их мира? Чтобы они соединили технологию с магией. Ну вот Владислав это и сделал. Только использовал технику организации мятежей, которую наложил на ментальную магию.

— А такая есть? — вырвалось у Тони. — Ну я имею в виду…

— Есть. И вы читали о ней в учебниках и книгах. Только не осознали, что это тоже готовая технология. Для вас это была просто увлекательная история. Поэтому Влад и применил её не слишком-то осознанно. Ведь так?

— Ну да, — вздохнул Владислав. — Времени не было думать, особо выбирать. Воздействовать на генерала — не вариант, рядом с ним отиралась алурийка, а ещё наверняка у него соответствующие амулеты. Пробить такое это выложиться по полной программе. И вряд ли бы удалось добиться хоть какого-то результата.

— Вот! — наставительно поднял палец вверх Канайя.

— И да, — оживился Владислав. — Если бы причин не было, то разве мне бы удалось при таком минимальном воздействии поднять массы горожан?

— Причины, да… Там хватает своих причин, на всех покорённых Алурией землях. Так что теперь непонятно чего ожидать. И Нахрин с Лавитой больше всего беспокоятся из-за этого.

— Да ладно, — возмутилась Лера, которая держала Влада за руку. — Ну один городской бунт против оккупантов? Тем более, его наверняка уже подавили. Да такого и без нас хватало…

— Тебе лучше нас должно быть известно, что такое катализатор, — сообщил ей Канайя. — А генерал Тома в настоящий момент бежал из города и готовится штурмовать его снова.

И действительно, инцидент в Цвайбурге стал катализатором, который всколыхнул все недавно покорённые Алурией земли. Первым поднялся Риволланд, который ранее покорно склонил голову, когда его не смогли защитить имперские войска. По сути, Эжену Тома пришлось завоёвывать его заново. И его друг Луи де Кавелье ничем ему помочь в это не мог. Так как следом восстал Гевершахт, требуя вернуть ему прежние городские вольности. Луи оказался запертым в Блаубандаме. Не сказать, что этот город сохранил верность действующей власти, просто его смогли удержать нейстрийские войска.

Но всё это были цветочки по сравнению с тем, что произошло в Кантабрии, которая, как известно, давно тревожила Борагоса, и он неоднократно пытался отпроситься у Алурии с Латинского полуострова, чтобы как-то навести порядок.

Потому что ещё в консульство Алурии, после того как кантабрийцы были разбиты в нескольких битвах, слабовольному королю Хуану Восьмому были направлены советники из числа алурийцев, которых возглавлял Борагос. Но их задачей было обеспечить плавный переход Кантабрии под власть Алурии. С которой они, откровенно говоря, и не справились, по достаточно объективным причинам.

Самое главное, они не учли разницу между Нейстрией и Кантабрией в отношении религии. Если нейстрийцы ещё до начала революции в своей массе терпеть не могли различных деятелей церкви, то кантабрийцы относились к ним куда лучше. Опять же постоянные вторжения иноверцев и тёмных рас из Ахдарики, необходимость вести миссионерскую деятельность в Терранове, да и в целом кантабрийские священники относились к своей пастве куда как лучше нейстрийских. Ведь в мире, откуда пришли алурийцы, не было монотеизма, а разные королевства зачастую молились разным богам, да и вообще религия была делом важным, но не настолько принципиальным, как в Ойкумене. Если завоеватель приходил в какую-то страну и приносил своего бога, говоря, что вот теперь и ему молитесь, то местные относились с пониманием. Ну да, его бог оказался сильнее наших, чего бы не помолиться. Они не понимали, насколько важными может оказаться мнение Церкви и что местные внимательно следят и отмечают не религиозность новых советников.