Шрифт:
7
— Ты знал кого-нибудь из их брата?
— Не приходилось…
— Как же теперь дальше?
— Не знаю…
Стас и Анатоль лежали на койках после лыжной вылазки, мокрые. Ашот брился в умывальной комнате, и я видел, как лезвие со скрежетом ходило по его жесткой щеке. Когда пан Анатоль сказал «не знаю», Ашот порезался и повернул разгневанное лицо в нашу сторону.
— Я приехал сюда развлечься! — крикнул он в комнату. — И не хочу изображать никого!..
— Развлекайся, — сказал ему Анатоль спокойно. — Кто тебя держит…
— Эти твои идиотские штучки…
— Могу ли я обижаться на лягнувшего меня осла!
Ашот выбежал из умывалки, открыл платяной шкаф. Его костюм, пальто и сорочки висели там, он их кинул на койку.
— Я пойду к директору! Скажу, что все это — блеф. И не хочу жить в одной комнате с психами!
— Заказать билет в Астрахань? — спросил его Стас.
— Тебе тоже надо показаться врачу! — Ашот впихнул шмотки в чемодан, надел пальто.
— У меня есть личный врач, — сказал Стас.
— Вот и сходи с ума вместе с ним.
Он шагнул через порог, и тогда я крикнул ему вслед:
— Если по пути увидишь зеркало — загляни!
Ашот словно споткнулся.
Он завернул в умывалку и застыл перед зеркалом: левая щека его была чисто выбрита, правая осталась нетронутой, и на ней еще висели хлопья мыльной пены. Он с минуту потоптался возле зеркала, затем швырнул чемодан на койку, снял пальто.
— С вами сам станешь психом… — сказал он.
Кто-то хлопнул входной дверью, в холле раздались торопливые шаги.
Анатоль и Стас повскакали с коек. Было восемь часов вечера, и мы никого не ждали.
А это пришла Лена. В кофточке и юбочке, черные туфли облеплены снегом. Рожица смешно вытянулась, глаза видят только Анатоля, как будто нас вовсе нет.
— Там Светка… — сказала она. — У нее с сердцем…
И мы поняли, что это очень серьезно.
Поэтому все уставились на Анатоля. И он на наших глазах превращался во врача, получившего срочный вызов к больному. Обычно прямой, элегантный Анатоль сейчас чуточку сгорбился. Открыв свой чемодан, он привычно засучил рукава и достал со дна дорожную аптечку.
— Здесь где-то обитает медсестра… — сказал он.
— Уехала в Большой театр, — сказала Лена и всхлипнула.
— А это еще что? — прикрикнул на нее Анатоль, направляясь к двери. — А вы что уставились? — это уже нам, через плечо. — Найдите ей что-нибудь потеплее!..
Необидное, рабочее ворчание, и мы гурьбой пошли за ним, на ходу хватая пальтишки, очутились на морозном воздухе, завернули Ленку и понесли со Стасом по заснеженной аллее к главному корпусу…
8
Такая длинная ночь.
Как будто наступила навсегда, и мир будет пребывать в непроницаемом, тихом мраке. Внизу, в глубине черной пропасти, снова горит костер, я ощущаю его слабое тепло. Рыбак сидит на берегу, ловит лещей и, возможно, вспомнил меня. Мне нельзя к нему — температура тридцать восемь и четыре десятых… Пораженный организм теряет сопротивляемость к простудным и заразным заболеваниям.
Завтра повезут в экспериментальный корпус клиники. После обследования в лаборатории общей радиоактивности человека электронно-вычислительная машина обработает данные. И потом картину заболевания моего организма воспроизведут в «фантоме».
Фантом — натуральная модель человеческого тела, мой двойник.
У него полиэтиленовые, наполненные средой, равной по плотности живой ткани, голова, грудь, руки и ноги. Он не встанет и не побежит, не оглушит никого криком или смехом, пока в него будут вводить порции радиоактивных изотопов, поражая его в одинаковой со мной степени.
Затем кто-то начнет искать вариант лечения. Или сразу скажет, что не следует попусту тратить время — никаких шансов.
Сегодня «фантом» лежит, разобранный, в упаковке. Завтра его перенесут на лабораторный стол. «Фантом» в переводе на русский — призрак.
Такая длинная ночь.
Длиннее той, когда у Светы было плохо с сердцем, и мы не спали до утра.
И целая вечность по сравнению с той, когда мы собрались в нашей берлоге, пили коньяк и ели огромного сазана. Сазан весил около пуда, мы ездили за ним в гостиницу «Южная», где он лежал в камере хранения. Тяжелого и мерзлого сазана мы пустили в ванну с горячей водой, он оттаивал часа два.
Стол мы внесли в холл, там пили, закусывали, но веселья в полном смысле у нас не получалось. Если Ашоту удавалось поймать музыку, Анатоль приглашал одну из девушек и танцевал, потом наступала пауза, и каждый думал о своем. Похоже, что все ожидали развязки, но занавес был опущен, и антракт затянулся.