Лис забрался в самолет, и надел шлемофон 24 . Вид его был удручающим не только снаружи, но и внутри. Помимо облупившейся краски и повсеместных царапин, внутри него было пыльно. Ткань, которая когда-то нежно поддерживала шлем на голове пилота, даря тому комфорт, сбилась в складки и стала щетинистой от пота носившего её неряхи.

БлэкФокс уже обучался пилотированию в Основании, но тут дело было куда сложнее. Этот самолёт был спроектирован и собран вручную. Механик бегло объяснил, как нужно управлять им, но понятнее от этого не стало.

В кабине царил откровенный бардак 25 . Повсюду выпирали внутренние стыки фюзеляжа. Провода просто лежали на полу, а где-то даже были привязаны к другим таким же при помощи проволоки. Рельсы, на которых стояло кресло пилота, так и норовились распороть ногу невнимательному кандидату в пилоты. Лис едва не поранился, когда стал забираться в кабину, но всё обошлось.

Отдельного внимания заслуживает приборная панель и органы управления. Если можно было бы как-то выразить своё крайнее недовольство, удивление и смешать это с чертыханиями и пожеланиям доброго здравия тому, кто всё это создал, то это было бы нужное слово. Но, увы, такого крепкого словца ещё никто не придумал, а те, что есть, нельзя употреблять ни в письменной, ни в устной речи, ибо это являлось крайней степенью некультурности и быдлячества.

Штурвал 26 был собран из двух автомобильных рулей, распиленных наспех ручной пилой и собранных воедино при помощи двух стальных пластин, посаженных на болты. Его создатель явно пытался создать шедевр в стиле ретро-футуризм, но ему не хватило навыков и чувства вкуса. Крепился рогатый руль к трубе, напоминающий черенок швабры и скрывался в специальном пазе. Под «специальным пазом» подразумевается дыра, выгрызенная не совсем ровно, чтобы называться отверстием. В стандартных справочниках такой формы не найти, даже не пытайтесь.

Рычаги набора высоты и управления двигателем оканчивались надетыми на них перчаткой и бильярдным шаром. Они располагались по центру нижней консоли, которая разделяла место пилота и штурмана.

Но самое интересное зрелище открывалось на приборной панели, представляющей собой столешницу в форме буквы «Т», фигурно обрезанную лобзиком «на глаз». Она была покрашена в чёрный цвет (видимо для того, чтобы скрыть изъяны), и несла на себе, самую что ни на есть важную функцию — она соединяла в одно целое раму лобовых стёкол, пол и боковые стороны фюзеляжа. Проще говоря, если в полёте что-то с ней случиться, то кабина самолёта раскроется, как банановая кожура. Горе тому, кто будет в этот момент внутри.

Главной изюминкой приборной панели были полоски бумажной липкой ленты, расклеенные над приборами, кнопками, лампочками и тумблерами. На них наносились надписи вроде «Прибор для высоты» или «Вот эту вот не трогать». Но это лишь отдельные случаи. Чаще всего, надписи дублировали правильное название прибора или органа управления, к которому они были приклеены.

Края липкой ленты были потрёпаны временем. Некоторые полоски износились так, что их края свернулись в трубочку. У других клей кое-где высох и их хвост так и стал болтался, не имея возможности прилипнуть к чему-нибудь. Были и такие полоски, которым не хватало второй половинки. Надпись просто обрывалась на полуслове.

От такого вида Лису стало нехорошо, от чувства обречённости. Больше всего его беспокоил тот факт, что сопровождать его будет Истребитель с совершенно недружелюбным нравом. Что он может выкинуть, одному лишь ему известно.

Пока Лис разбирался с управлением нового вида транспорта, механик-самоучка что-то химичил 27 у носового винта. Лис пытался рассмотреть его возню, но этому препятствовал длинный кузов. Он вытянулся к лобовому стеклу во весь рост, оперевшись о штурвал, и старался найти угол обзора, который позволил бы ему увидеть, что там происходит.

Спустя минуту механик отбежал в сторону, держа в руке верёвку. Её он привязал к винту и крикнул: «Понеслась!», а затем рванул её, что было сил. Лис хотел остановить его, но едва открыл рот, самолёт подпрыгнул, загудел и рванул с места, как ужаленный пчёлами.

БлэкФокс растерялся и едва не вывалился в приоткрывшуюся дверь. Чудом ухватившись за штурвал, он выровнял судно чётко вдоль полосы и приготовился к взлёту. Где-то в глубине души он чувствовал себя одновременно испытателем и первооткрывателем нового вида транспорта, но на сантименты 28 не было времени, потому что полоса начала приближаться к своему завершению.

Колёса тачки колотили по бетонным плитам и отдавали грохотом по кузову самолёта, внутри стоял дикий звон инструментов, закатившихся под сиденья, но металлическая птица рвалась на свободу. Она подпрыгивала, и казалось, будто вот-вот захлопает крыльями. Мгновение, и лыжи оторвались от тележки, на которой стояли, и та, с громким треском, разбилась о пень, спрятавшийся на краю взлётной тропинки. Обратного пути отныне больше нет. Самолёт взмыл в небо.

Земля опускалась в окнах всё ниже и стелилась потрясающим видом. Вокруг по острову гуляли туманные стаи, будто дети, отпросившиеся погулять у своих облачных родителей. Солнце окрашивало весь этот пейзаж в невероятные осенние цвета, хоть уже и переставало согревать своим теплом в преддверии 29 зимы.