— Что случилось? — спрашивает он.

— Ничего. И все.

— Либо ничего, либо все. Не может быть и того, и другого. — Алессандро смотрит в мои глаза. Спокойно. Загадочно.

— Почему тебя это волнует? Я тебе даже не нравлюсь.

— Я бы сказал, Равенна, что ни «нравится», ни «не нравится» не совсем тот термин в данной ситуации.

Я вскидываю бровь в ответ на его загадочные слова.

— Нет? И что же?

— Что-то дикое. — Его лицо окутано тенью, которая подчеркивает резкие черты его лица.

— Что? — шепчу я.

Алессандро перестает прикасаться к моему лицу. Он опускает голову, пока его губы не оказываются рядом с моими, всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Я все еще пытаюсь понять это сам, — отвечает он и прижимается ко мне.

Я бы до смерти испугалась, если бы меня прижал такой большой человек. Если учесть, что моя психика расшатана в результате насилия мужа, то я должна была бы почувствовать угрозу от размеров и силы Алессандро. Но вместо того, чтобы бояться его приближения, я даже хочу стать ближе к нему.

Последний сон вторгается в мое сознание. В мыслях возникает образ того, как он прижимает меня к стене лифта и заставляет кричать от удовольствия. Как это будет? Так ли, как я себе представляю?

— Спрашивай, — говорит он.

— Что спросить?

— Вопрос, который я вижу в твоих глазах.

Я вздрагиваю от тембра его голоса.

— Я хотела бы узнать, будет ли это так же, как в моем сне?

— Что?

— Ты, — шепчу я.

На лице Алессандро что-то мелькает, когда он слышит мои слова, — мимолетная эмоция, которая появляется на секунду и исчезает в следующий момент. Он сжимает челюсти и делает глубокий вдох, стараясь, как мне кажется, сохранить самообладание. Наши лица находятся так близко, что чувствую, как его теплый выдох ласкает мой рот.

Я слегка приподнимаю голову. Кончик моей верхней губы касается его нижней. Это не поцелуй. Всего лишь крошечная ласка, но она поражает меня до глубины души. Я не смею пошевелиться. Даже не дышу.

Мимо проносится автомобиль, его грохот разрушает чары. Алессандро делает шаг назад.

— Нам пора идти, — говорит он. — Мне нужно кое-куда успеть, а я уже опаздываю.

Я киваю и быстро сажусь в машину.

Организаторы покерного турнира, конечно, позаботились о том, чтобы сохранить в тайне личности игроков.

Я выхожу из машины и смотрю в сторону скудно освещенного одноэтажного дома. Других машин поблизости нет, поэтому предполагаю, что каждый игрок должен был приехать в свое время. Мужчина, ожидающий у входной двери, проводит меня внутрь, через необорудованный холл и в небольшую комнату в левой части здания, где за столом, покрытым черной скатертью, сидит другой мужчина в костюме-тройке и черных перчатках. Видимо, это и есть инспектор.

— Проверка качества, — говорит он и постукивает ладонью по поверхности стола.

Я достаю из кармана бархатный мешочек, развязываю шнурок и позволяю содержимому высыпаться на поверхность черного дерева.

Инспектор достает небольшую лупу и, взяв один из камней, поднимает его к свету. Драгоценный камень блестит на свету так же, как глаза Равенны, когда она улыбается.

— Зеленые бриллианты. Красиво, — бормочет он, разглядывая камень со всех сторон. — Очень красиво. Это Попова?

— Да.

— Исключительное качество. — Он кладет бриллиант на небольшие весы. Проверив вес, делает пометку в блокноте в кожаном переплете и переходит к следующему.

К размеру и цвету драгоценных камней, которые будут использоваться в качестве ставок в игре, особых требований нет, лишь бы каждый из них стоил не менее двадцати пяти тысяч. Один камень приравнивается к одной фишке. При этом не имеет значения, превышает ли реальная стоимость минимальное значение. Для людей, которые посещают именно эту игру, несколько тысяч здесь и там не имеют значения.

Я перевожу взгляд на страницу, где инспектор записывает смету, и просматриваю цифры. Если Драго надул меня хотя бы на одном камне, меня не допустят к участию.

После того как ювелир проверил все двадцать моих бриллиантов, он кладет их обратно в мешочек и кивает человеку, который меня сюда проводил.

— Он хорош, — говорит он и возвращает мне мешочек. — Стивен будет вашим распорядителем на этот вечер. Желаю вам отличной игры, сэр.

Распорядитель провожает меня в отгороженное занавеской помещение где-то в глубине дома. Ниша закрыта тяжелыми черными шторами от пола до потолка, которые свисают по обе стороны от двери, образуя воронкообразный тоннель, ведущий к изогнутой кушетке и креслу, установленным в дальнем углу. В конце туннеля, прямо над креслом, расположено окно, через которое можно наблюдать за происходящим. Присмотревшись, я понимаю, что кушетка огибает круглый стол, разделенный шторами-перегородками и оконным экраном, который кажется односторонним стеклом. Я вижу снаружи, никто не видит внутри.