Если часть заряда энергии все же осталась нереализованной и ушла в подсознание, то, скорее всего, следует ожидать следующего развития событий. Вскоре после опасного события может начаться необычное поведение: вспышки агрессии, ночные кошмары, страхи, всяческие боли неизвестного происхождения, приступы ярости или, наоборот, застенчивости, невнимательности, забывчивости. В первый год после травмы у человека проявляется ПТСР – посттравматическое стрессовое расстройство, изменение аффективно-волевой сферы и психосоматические расстройства. Но это еще не все! В дальнейшем всякий раз при столкновении с триггером (спусковым крючком) ваш рептильный (инстинктивный) мозг будет выбрасывать в кровь кортизол – и вы будете испытывать страх, ужас, гнев и прочие неотреагированные чувства. Любое напоминание будет отправлять вас туда.

Обратимся вновь к нашим хулиганам. Триггерами после столкновения с ними могут стать:

• улица, где произошла встреча, или даже просто упоминание названия этой улицы;

• нож;

• темное время суток;

• люди в похожей одежде;

• толпа;

• мужчины примерно того же роста;

• властная фигура – начальник, кондуктор в автобусе, охранник в магазине и др.;

• похожая интонация;

• мелодия, звучавшая из наушников одного из хулиганов;

• слова, что звучали в той ситуации;

• любые звуки из той ситуации.

• запахи из той ситуации;

И это не весь список!

Вы представляете масштаб бедствия?! Триггером может стать все что угодно, на что наложилась сильная эмоция, которую вы испытали при тех обстоятельствах. При встрече с этими триггерами вся ситуация неизбежно будет всплывать из подсознания и ощущаться в реальности еще с большей интенсивностью. И периодическое повторение этого триггера будет лишь усиливать его влияние на психику и поведение человека.

Глубинные психологические травмы можно сравнить с энергетическими дырами, куда утекает наша жизнь. Каждый раз, когда что-то или кто-то напоминает нам о подавленной травме, мы, испытывая душевную боль, стараемся ее заглушить, заткнуть эти дыры чем угодно – людьми, наркотиками, покупками, сладким, деньгами и многим другим. Когда очень больно внутри и уже не помнишь и не понимаешь отчего, то без конца ищешь обезболивающее, анестезию – еще и еще. Кстати, так и развиваются зависимости, потому что – дыра. Черная. Ненасыщаемая. Не лечится эмоциональная травма брошенности конфетами и коньяком, не лечится.

Отдельно скажем несколько слов про феномен повторной травматизации: человек снова и снова организует и притягивает к себе ситуации, в которых повторяются негативные реакции его психотравмы. Например, если ребенка обзывали в школе, он, повзрослев, будет провоцировать аналогичное поведение, ведущее к оскорблениям, и в рабочем коллективе, чем непременно спровоцирует оскорбления в свой адрес. Это происходит неосознанно. Словно вся подавленная боль, состоящая в основном из страха, не может жить спокойно в нашем подсознании, а, наоборот, кипит, бурлит при повторном переживании, и ее энергия увеличивается для того, чтобы пробиться в наше сознание.

И когда появляется возможность напомнить о себе (триггер травмы), такие ситуации шумно вываливаются из шкафа, создавая неразбериху, а мы ведем себя неадекватно. Причем ситуация может быть на пять копеек, а мы благодаря им реагируем на пятьдесят рублей. Вся наша боль желает, очень желает быть признанной и прощенной. И будет тормошить нас ночными кошмарами, психосоматическими болезнями, неадекватными аффективными реакциями, зависимостями, депрессией и даже суицидальными мыслями.

А теперь вспомним о том, что большую часть травм мы получили в детстве. И как справляется ребенок? А никак он не справляется! Ранняя психологическая травматизация происходит всегда неожиданно, застает малыша врасплох, он в этот момент не контролирует положение дел и абсолютно беспомощен. Дети потом всю жизнь носят в себе свою катастрофу, которая не позволяет им быть счастливыми, будто они недостойны. Огромное количество травмирующих несправедливых ситуаций, пока мы маленькие, и вот вам оно – раненое детство! Вся книга о нем.

Для ребенка травмой может стать не только одно сильное впечатление от пережитого события, но и ситуация постоянного давления, критики, пассивной агрессии, когда им вечно недовольны, его постоянно сравнивают с другими, более успешными и талантливыми, более удобными и спокойными, постоянно пытаются переделать, улучшить. В результате – комплекс неполноценности, чувство вины и стыд за то, что он есть. Вот такой. Но такой не нужен. И формируются устойчивые убеждения: «Я лишний, я плохой, я хуже других. Я всем мешаю, зачем я живу, меня не любят». И это все встраивается в базовое самоощущение, самоидентификацию, самооценку. Очень страшно слышать от деток в моем кабинете слова: «Лучше умереть, я все равно никому не нужен». Вырастая, травмированный ребенок остается ребенком в месте своей травмы. И неважно, что ему уже тридцать, сорок или даже восемьдесят лет. При столкновении с триггером он реагирует именно из того возраста, когда ему причинили боль. Вот эту внутреннюю часть себя мы и называем «внутренним раненым ребенком».

Внутри всех нас живет ребенок, счастливый или плачущий. И так как мы сами наиболее близки к этому напуганному малышу, то и помочь ему лучше всего можем именно мы. Если не умеем, то идем учиться это делать к специалистам. Наш «внутренний ребенок» помнит все раны, обиды и обманутые надежды. И чем больше в нашей психике этих детских непроявленных переживаний, тем больше мы инфантильны в повседневной жизни, тем больше у нас ощущения беспомощности, иррациональных страхов и чувства одиночества.